– Лилит, убери эти побрякушки. Сегодня вечером ты можешь надеть только одно ожерелье, и ты сама прекрасно знаешь какое.
– О, Шарлотта, нет, я не могу…
– Ты должна! – Она делает шаг ко мне, охваченная таким возбуждением, что Элис, которая зашнуровывала ее корсет, вынуждена выпустить его завязки из рук. – Это твой первый бал с тех пор, как ты сняла траур, так что он важен. Ты должна показать всем, что ты окончательно вернулась в свет.
– Но Шарлотта… оно такое броское…
– Клянусь, если ты не наденешь бриллианты Монтгомери, я пойду с тобой на бал в том, в чем стою! – Она горделиво выпрямляется. – Как ты думаешь, что скажет леди Аннабель, если тебя будет сопровождать женщина, одетая только в нижнее белье? Как это будет согласовываться с ее понятием о том, что прилично?
Я смеюсь.
– Но это же очень дорогое и красивое нижнее белье…
– Я серьезно, Лилит. Сейчас же надень бриллианты.
Я чувствую, как по моему телу пробегает приятный озноб.
Элис улыбается.
– Миледи, мне принести ключ? – спрашивает она.
Я киваю.
– Спасибо, Элис.
Шарлотта взвизгивает от восторга. Элис выходит из комнаты и через несколько минут возвращается с ключом на шелковой ленте. Я беру его у нее, отодвигаю в сторону висящую над камином небольшую картину и отпираю сейф, закрыв глаза и чуть слышно бормоча заклинание. Проходит несколько секунд, и я слышу, как замок щелкает, открываясь. Достав из сейфа шкатулку из зеленой кожи, я ставлю ее на туалетный столик и снова сажусь на табурет. Мы трое молча смотрим на шкатулку, украшенную золотым тиснением. Когда я открываю ее, бриллианты начинают играть, сверкая голубым светом. Шарлотта ахает, Элис вздыхает. Я дотрагиваюсь до камней, глажу их. Как всегда, они словно поют под моими пальцами, ибо в них заключено их собственное волшебство. Я поднимаю сверкающий водопад из платины и бриллиантов и прикладываю к своему горлу. Элис застегивает на мне тяжелое ожерелье, и я чувствую, как от его прикосновения меня пробирает дрожь.
За моей спиной Шарлотта радостно хлопает в ладоши.
– О, Лилит, теперь я уверена, что нам предстоит божественный вечер!
Всего лишь несколько недель назад я и думать не могла, что буду так ждать этого бала. После откровений Эмилии в клане царит мрачное настроение, ибо будущее представляется нам безрадостным. Волшебники и волшебницы охвачены страхом и гневом, и многие из них уже предприняли какие-то меры. Хотя мы не в состоянии предотвратить войну, мы можем к ней лучше подготовиться, и те, кому Эмилия предсказала гибель сыновей, уже начали думать, как бы их защитить. Некоторых из них уже отправили за границу, другим подыскали такие места, где им не придется участвовать в боевых действиях. Правда, те «мальчики», которые слышали пророчество Эмилии сами, поскольку находились в Большом зале, отказались от подобной защиты, заявив, что их долг – сражаться, как будут сражаться и другие, и что они должны пойти на этот риск.
И конечно, мне надо думать о Фредди. Когда-то Льюис и он были друзьями, и я знаю, что он счел бы меня дурой, узнай, что я хочу отвергнуть такую партию ради любви к нищему художнику, о котором никто никогда не слыхал. Пока у меня есть основания надеяться, что брат излечился от своего пагубного пристрастия. За последние несколько недель мне ни разу не пришлось вытаскивать его из притона мистера Чжоу Ли, и, хотя он все еще слаб, иногда целыми днями спит, он, как мне кажется, стал серьезнее и спокойнее. И немного окреп.
Но больше всего меня радует Брэм. Когда меня одолевает страх за него и за наше с ним совместное будущее, я хватаюсь за мысль о том, что скоро мы уедем из Лондона в Рэднор-холл, где будем в относительной безопасности. И наконец-то вместе. Брэм уже купил билеты на поезд, и мы должны встретиться завтра в полдень на вокзале Сент-Пэнкрас. Я уже сказала охраняющим меня духам офицеров-роялистов, что они мне пока не понадобятся. Никто не знает, что я уезжаю, даже мама. Я скажу ей в самую последнюю минуту. Так далеко от Лондона мне вряд ли будет что-либо угрожать. Там Темному духу не сможет помогать его господин, и думаю, моей собственной магической силы будет достаточно, чтобы нас защитить.
– Да! – Шарлотта радостно хлопает в ладоши. – Лилит, я надену вот это платье. Оно подходит мне идеально, ты согласна?
В платье из темно-розового бархата она выглядит очень эффектно, и я ей так и говорю. Яго спрыгивает со стула и обвивается вокруг моих ног, явно решив все-таки выказать мне свою любовь. Я наклоняюсь и беру его на руки.
– Бедный котик, тебе пришлось терпеть всех этих женщин и их глупости.
– Никакие это не глупости, – заявляет Шарлотта. – Этот бал знаменует собой окончание очень долгой и унылой зимы, и лично я собираюсь отлично провести время.
* * *Возвратившись из лавки, в которую он ходил по просьбе Джейн, Брэм обнаруживает, что весь дом охвачен возбуждением. Сквозь общий гам он разбирает, что Мэнган получил приглашение на бал у Энструзеров, который должен состояться в этот же вечер. Его будет сопровождать Гудрун, которая сейчас моет на кухне голову, наклонившись над тазом и крича Фридому, чтобы он нагрел на плите еще воды. Близнецы пытаются танцевать в коридоре, но поскольку они никак не могут решить, кто из них будет в этом танце вести, оба то и дело падают. Старшая из девочек, Онести, расстроенная тем, что ее не берут на бал, непрерывно ревет, пытаясь добиться, чтобы ее все-таки взяли. Слышно, как Мэнган рвет и мечет в спальне, требуя, чтобы ему сказали, куда подевались золотые запонки, и обвиняя Джейн в том,
