Инженеры отсигналили в ответ и отпустили противовес. Праща послала в полет валун величиной с сарай. Он устремился по высокой дуге к площадке, расчищенной за великой меткой.
Но та полыхнула, и камень разбился вдребезги.
Фавах моргнула:
– Ты добавил ударные метки. – Старуха прищурилась. – А люди проходят запросто. Как выглядит уравнение?
Теперь глазами захлопал Эрни. Он привык к тому, что приходится долго и нудно объяснять даже самые азы меточного ремесла. Оправившись от удивления, он извлек табличку и написал уравнение, которое подгоняло и расставляло ударные метки так, чтобы они поражали только крупные цели, двигающиеся с определенной скоростью.
– Против жал бесполезно, – заметила Фавах.
– Мы не думаем, что демоны воспользуются скорпионами даже в новолуние, – ответил Эрни. – Сложнее с мусором. – Он показал на облако пыли от разлетевшегося камня. Большие осколки лежали на расчищенной за меткой площадке.
– Он не залетит за наружные границы барьера, – сказала Лиша. – Оттуда можно всех вывести.
Эрни кивнул:
– Дежурные бригады метчиков и мастеров будут убирать весь мусор, который ослабляет метки.
Фавах изучала уравнение.
– Это колоссальный расход энергии.
– Да, – вздохнул Эрни. – Великая метка способна регулировать отток. В основном.
– Опять оговорка, – сказала Лиша.
Эрни забрал дощечку и ниже первого уравнения написал второе:
– Это расчет количества камней, которое нужно, чтобы полностью истощить метку за час.
Лиша почувствовала, как в левой глазнице запульсировала боль.
– А если они наберут столько камней?
Эрни развел руками:
– В Лощине померкнет вся магия. На секунду, минуту или дольше, если подземники продолжат атаку.
– Создатель!.. – проговорила Лиша.
– Лиш, этому не бывать, – подал голос Гаред. – Пожарные бригады пометили и жала, и камни. У нас есть солдаты Лощины – они завалят любого скального или лесного демона, которому хватит сил швырнуть бочонок.
Лесорубы покатили машину обратно на метку, а он воздел топор, и к нему подтянулся отряд под командованием Дага и Меррем Мясников.
– Хочу показать тебе новобранцев, один здоровее меня. Вылитый скальный демон.
Лесорубы выстроились в линию, стуча кулаками по деревянным нагрудникам, а Лиша и ее свита двинулись вдоль строя. Кого здесь только не было – коротышки-энджирцы, долговязые райзонцы, кривоногие лактонцы и…
При виде великана-лесоруба, который держал огромную киркомотыгу, словно соломинку, Лиша остановилась как вкопанная. У нее сжалось сердце.
Гаред ничего не заметил.
– Вот он, – объявил он. – Джонн Молчун неразговорчив, но перебил гадов больше, чем любая пятерка из его отряда.
Великан смотрел прямо, но при звуке своего имени повернулся и встретился взглядом с Лишей.
Она узнала его сразу, это лицо навеки впечаталось в память. Здесь, в Лощине, ошивался немой великан, который изнасиловал Лишу в пути, – тот самый, что оседлал и придержал Рожера, пока его дружки занимались тем же.
Внезапно обуянная страхом, Лиша застыла. Абсурд. Она, переглядевшая мозгового демона, чувствовала себя беспомощной перед этим человеком. И все же…
Остальные насильники мертвы – подземники растерзали их, после того как Арлен с Рожером отобрали у них похищенный переносной круг. Но немого не оказалось среди трупов. Лише чудилось, что с той поры она видела его сотню раз – то в рощице, то в тени, то в отблеске огня на оконном стекле.
На его лице тоже расцвело узнавание, сменившееся ужасом. Он повернулся и бросился наутек.
– Уонда, задержи его! – завизжала Лиша. Вопль вышел отчаянным и перепуганным, но ей было все равно.
Уонда, превратившись в размытую тень, настигла беглеца в два огромных прыжка. Она вывернула ему руку, и киркомотыга выпала из сведенных судорогой пальцев. Великан взревел и отпихнул Уонду другой рукой, но та уже обвила его ноги своими и повергла на землю.
Гаред и лесорубы бросились на подмогу, но Уонда в ней не нуждалась. Она последовательно произвела захват, удерживая великана на месте и не давая ему ударить в ответ; затем принялась сдавливать шею, медленно перекрывая мозговой кровоток. Лицо гиганта побагровело, и, когда он ослабил сопротивление, готовый отключиться, Уонда чуть ослабила хватку, позволив ему глотнуть воздуха.
– Ночь, – пробормотал Гаред, – что он натворил?
Лиша осознала, что задерживает дыхание. Она выдохнула, вдохнула, и сердце, возобновившее ход, отозвалось тяжкими ударами.
– Он из тех разбойников, которые… – У Лиши пересохло в горле, и она с трудом облизала губы. – Ограбили нас с Рожером на дороге, до того как мы вернулись с Арленом.
– Я не забижал! – выкрикнул великан.
Слова были смазаны, напоминали мычание, и Лиша поняла, что он не немой, а просто… недоумок.
– Я только порскнул! – блажил тот. – Дом сказал – они затем и нарождаются. – Он всхлипнул. – Затем и нарождаются они…
Он стал раскачиваться и твердил одно и то же, пока Уонда не сдавила его крепче.
Лиша вновь обмерла. Она скрывала подробности покушения, хотя в Лощине хватало сплетников, которые неприятно приближались к истине. Теперь все открылось и Фавах, и ее шарумам, не говоря о ближайшем окружении Лиши, мастерах, метчиках и новобранцах.
Когда смысл сказанного дошел до всех, глаза и ауры потемнели; в последних заиграли краски, каких Лише видеть не приходилось.
Уонда обнажила длинный нож и вскинула взгляд на Лишу:
– Убить его, госпожа?
Она настроилась серьезно. Оглядевшись, Лиша увидела, что и другие – тоже. Дарси, Фавах, Мясники, шарумы, лесорубы и мастера. Даже в ауре Эрни не осталось милосердия. Убивать за нее, и не только демонов, были готовы все.
От этой мысли ее замутило, хотя доля крови была и на ее руках. Она отравила шарумов, сопровождавших ее в пути, и обрушила петарды на войско Джайана, когда оно штурмовало ворота Энджирса. Она еще помнила, как прогнулся и переломился под ее пятой хребет дама Горджи.
Но все это были случаи, когда речь шла о жизни и смерти. Она разила насмерть, напрямую защищая других, и не убивала беспомощных простаков, очутившихся в железных лапах Уонды.
Лиша вернулась взглядом к великану, восстанавливая в памяти его деяние. Как он небрежно пригвоздил ее к земле, сломив сопротивление. Его неистовство, перед тем как разрядиться в нее.
Были ли после нее другие, пережившие тот же кошмар? Будут ли в дальнейшем, если она оставит его в живых? Простак или нет, великан был хорошо для этого оснащен, и даже крупные уроженки Лощины уподобятся детям под напором этакой силищи. Желудок бунтовал, во рту стоял привкус желчи, а глазницу уже разрывало от боли.
Уонда сделает свое дело. Она убьет его здесь и сейчас, и никто в Лощине их не осудит. Уонду не будут мучить кошмары, и Лиша не могла отрицать, что и ее – тоже, так как утешится мыслью, что мир избавился от последнего из тех негодяев.
Руке было больно; Лиша глянула вниз и увидела, что мертвой хваткой вцепилась в свой хора-жезл.
– Пусть он встанет.
Лиша ждала от Уонды протестов, но та, не успел Джонн Молчун очухаться, отвела руку, вскочила и отошла. Гигант мог схватить киркомотыгу, но остался на четвереньках, дрожа и заливаясь слезами, которые чертили борозды
