Лиша посмотрела на земляков, сновавших по Кладбищу и собиравшихся принять бесконечный поток выживших.
– Я думала, мы готовы.
Дарси обняла ее за плечи:
– На этот раз, Лиш, постарались не красийцы. Демоны не щадят тех, кто выходит с поднятыми руками.
Лиша прикрыла ладонью рот и больше ничем не сумела скрыть плача. Столько погибших!
Вскоре на площадь въехал Гамон с уланами Лощины – потрепанные, в крови, их строй поредел. За ними тянулся караван беженцев, конец которого терялся вдали. Его охраняла горстка деревянных солдат и Горных Копий, большинство – в окровавленных бинтах.
Сам Гамон держал руку на перевязи, а когда снял меченый шлем, стало видно, что голова обмотана тряпкой, которая промокла от крови и пожелтела от пота.
По бокам ехали Уонда и Кендалл – такие же грязные, но целые и невредимые. Лица у всех троих были каменные.
– Они заглянули в бездну Най, – сказала Фавах.
Тройка сопровождала некогда пышную карету. Теперь колеса были разные, одну дверцу заменили доской – прибили гвоздями и расписали метками. Измученный кучер остановил экипаж. Такой же изможденный лакей спрыгнул на землю и опустил лесенку.
– Ночь! – проронила Лиша.
Ей до сих пор не приходило в голову, что среди беженцев мог находиться сам герцог Петер. Формально Лощина оставалась его вотчиной. Не отстранит ли он Лишу по праву? И допустят ли подобное ее земляки?
Она представила реакцию Гареда и поняла, что этому не бывать. Коль скоро Энджирс пал, Лощина стала свободной, что бы ни думало семейство Райнбек.
Но из кареты не вышли ни герцог Петер, ни герцогиня Лорейн. Только Пол, сын министра Джансона. Мальчик спрыгнул и придержал лесенку, чтобы помочь сойти матери-герцогине, чьи глаза запали, а взор опустел.
– Они даже не потрудились штурмовать стены. – Чашка и блюдце задрожали в руке Арейн. Лиша добавила в чай траву с легким успокаивающим действием. – Они проломились сквозь тротуар. Под носом у нас сделали подкоп.
– Что с Петером? – спросила Лиша. – Лорейн?
– Мертвы. – Взгляд Арейн был отрешен. – Все мертвы.
Она отпила чай, поморщилась и осторожно сплюнула в чашку:
– Травишь меня? Ты и правда отродье Бруны.
– Неужели вы распробовали сквозь мед половинку листа синь-травы?
Арейн покосилась:
– Хватило того, что Лиша Свиток добавила в чай мед.
– Пейте, – сказала Лиша. – Вам выпали тяжкие испытания. Вы успокоитесь и все расскажете, а потом выспитесь, и станет легче.
– Благодарю, но нет. – Арейн посмотрела на Пола. – Принеси чистую чашку. Приготовь сам.
– Да, матушка.
Паренек хотел забрать чай, но Лиша подняла палец, и он замер.
– Пейте. – Она выдержала стальной взгляд Арейн. – Приказ травницы.
– Ха! – Арейн опустила глаза и принялась пить, но легкая победа настораживала.
Той женщиной, какой ее знала Лиша, было не так-то просто помыкать. Дождавшись, когда чашка опустеет, она подала знак Уонде – та отворила дверь и впустила Фавах.
– Это еще что?! – прошипела Арейн, став похожей на разъяренную кошку.
– Дама’тинг Фавах исполняет обязанности посла Красии в Лощине, – ответила Лиша. – Ее присутствие избавит меня от надобности пересказывать услышанное. У нас общий враг.
– Дочь Эрни говорит правильно, – согласилась Фавах. – Все разногласия, которые существуют между нашими народами днем, суть ничто перед лицом Шарак Ка. Если понадобится, Красия предоставит вашим людям надежное убежище и выделит для отмщения копья.
– У меня было четверо сыновей, дама’тинг, – проговорила Арейн. – Одного убили подземники, остальных – красийцы. Если вы хотите помочь мне с местью, для начала направьте эти копья на себя.
Она повернулась к Лише:
– Я не выдам государственные тайны…
Лиша прихлопнула по ручке кресла, как делала Бруна, когда уставала слушать глупости. Рука заболела сильнее, чем ожидалось, но звучный хлопок того стоил, и мать-герцогиня осеклась.
– Энджирс погиб, – сказала Лиша. – И государства больше нет, защищать нечего. Подземники собираются истребить человечество, и нам уже нельзя воевать друг с другом.
Арейн выдохнула через нос, но то ли по здравом размышлении, то ли под действием синь-травы сникла и не стала протестовать, когда Фавах направилась к дивану напротив. Если на то пошло, в присутствии давнего врага она даже обрела хладнокровие и стала больше похожа на себя прежнюю.
– Сперва мы думали, что выстоим, – приступила к рассказу Арейн. – Горные Копья окружили пролом, но появились скальные демоны, и огненосное оружие не помогло. Скальники прорвались и обезопасили для собратьев брешь. Тогда все и началось.
Лишу пробрал озноб.
– Что началось?
– Мятеж, – ответила Арейн. – Мастеровые из сторожек напали на стражу и открыли ворота. Крестьяне, вооруженные меченым оружием, собрались в отряды и набросились на солдат. Поначалу казалось, что они взбунтовались…
– Но это было не так, – подхватила Лиша. – За городскими стенами засели мозговые демоны.
Арейн кивнула:
– На узких улицах действовал отряд деревянных улан. Они косили демонов десятками, пока их капитан не снял шлем, чтобы вытереть со лба пот. Он успел убить обоих своих лейтенантов, прежде чем его повалили. Солдаты попытались его удержать, и тут налетела поросль лесных демонов.
Арейн постучала ногтем по чашке, и Тариса поспешила ее наполнить.
– Подобные сообщения поступали всю ночь. Большинство городских убежищ осталось нетронутым, словно демоны преследовали другую цель.
– Дворец, – догадалась Лиша.
– У нас были прочные стены, укрепленные магией сверху и снизу, – сказала Арейн. – Там обошлось без подкопов. Демоны двинулись по дороге вестников – целые снопы полевых и рощицы лесных, но уже почти рассвело, и мы не сомневались, что до восхода солнца продержимся. Лесные демоны принесли мелкие камни. – Герцогиня показала руками: не больше дыни. – Но метали их, точно жонглеры – ножи. Не чтобы проломить стены…
– Они уродовали метки, – договорила Лиша.
– У всей дворцовой стражи были шлемы с мозговыми метками, – продолжила Арейн. – Как и у королевичей, и большинства слуг, но это не помогло. Судомойка с ножом убила троих деревянных солдат, и стража пришла за нами, чтобы отвести в убежище. По пути я увидела, как поваренок штурмует лестницу, вооружившись скалкой. Мальчонке было не больше восьми, но он двигался, словно дама, – буквально танцевал, уворачиваясь от ударов и проскальзывая меж ног, а за собой оставлял вереницу искалеченных стражников. Тогда мы сообразили, в чем дело, и принялись рисовать метки на лбу у всех встречных. Убежище охранялось, и нас с Петером и Лорейн спрятали в комнате с толстыми стенами, которую можно открыть только изнутри. Стражники отчитывались через щель под дверью.
Арейн глубоко вздохнула:
– Петер метался и рвал на себе волосы, а потом вдруг… успокоился. На миг я подумала, какое это блаженство – тишина, но глянула и увидела, что на нем нет короны. Он подошел к Лорейн вразвалочку, словно гуляя по саду, вынул нож и полоснул ей по горлу.
Лиша, не выдержав, в ужасе судорожно втянула воздух.
– Разрез был глубокий, но она схватила его за руку, – сказала Арейн. – Лорейн весила куда больше Петера, и они сцепились. И Петер, мой праведный мальчик, принялся
