– Что слышно о восстании чинов? – спросила Инэвера. – Асом и Аманвах говорят, все затихло, но ты бываешь на базаре и слышишь вещи, которые до них не доходят.
– Притом что алагай толпами дохнут на метках, а вестник из Лощины сообщил о падении Энджирса, чинам не хочется нападать на тех, кто имеет силы и средства их защитить.
– «Шарак Ка несет конец Шарак Сан», – процитировала Инэвера.
– Похоже на то. – Манвах показала на красийцев и лактонцев, которые работали в доках плечом к плечу. – Эти чины и разжигали бунт, но теперь покорны тебе.
Инэвера потупилась:
– Это… не совсем так.
– То есть?
– Когда Ахман исчез, мне понадобился враг, чтобы держать в узде дамаджи, – прошептала Инэвера. – Козел отпущения, чтобы свалить на него вину за восстание чинов. Аббан настоятельно предлагал атаковать Доктаун и забрать оброк, лишить озерный город продовольствия. Вот я и…
– Лгала, восседая на троне подушек, – докончила Манвах. – Использовала имя Эверама, чтобы в собственных интересах пораньше втянуть этих людей в Шарак Сан.
Инэвера кивнула:
– И поплатилась старшим сыном и частью Эверамова войска – все ради клочка вонючего болота.
– Клочка бывает достаточно, чтобы оттолкнуться и прыгнуть, – сказала Манвах. – Судя по тону, ты ждешь от меня порицания, но не мне судить, что правильно, а что – нет. Эверам обременил властью тебя, и ты, как я успела увидеть, пользовалась ею с великой мудростью. В большинстве случаев, – улыбнулась она. – Кто знает, что постигло бы Водоем Эверама без тебя? Лактон все равно бы не выстоял. Теперь хотя бы есть возможность восстановить их город-остров.
– Ты принесла путевые листы? – спросила Инэвера.
Манвах извлекла из-за пазухи пачку бумаг:
– Продовольствие, древесина, деготь и так далее. Хватит, чтобы отстроить Доктаун, плюс тысячи даль’тинг – конструкторы и работницы. Они и займутся этим, если выберутся из лабиринта палаток, которые ты велела поставить.
– В Доктауне никак не расселить пятьдесят тысяч человек, – сказала Инэвера. – А палатки составлены в форме великой метки, чтобы не подпускать алагай, пока мы возводим новые укрепления.
– Я прослежу за этим. – Авторитет Манвах стремительно вырос, когда народу открыли, что виднейшая предпринимательница на Великом базаре – мать Дамаджах. Инэвера не нашла бы лучшей помощницы.
В дверь постучали, и Джарвах ввела Асукаджи. При виде Манвах он вздрогнул:
– Святая мать, я не знал о твоем приходе…
– Закрой рот, малец, – сказала Манвах. – Ты еще насмотришься на меня.
Асукаджи поклонился еще ниже, затем выпрямился. Он был калекой, когда Асом ее похитил, а Касаада убил, но все знали, что он поддержал план кузена.
– Пора, Дамаджах, – сказал Асукаджи. – Рыбаки ждут у трона.
Кивнув, Инэвера вышла в сопровождении Манвах, Джарвах и Асукаджи. Когда Инэвера поднялась на Трон подушек, они присоединились к красийской делегации, куда вошли ее сестры-жены Сиквах, Шару и Керан.
Напротив красийцев стояли герцог Исан, капитан Делия и уцелевшие докмейстеры. Инэвера уселась, а Исан вышел вперед и коротко поклонился:
– Дамаджах, это знаменательный день для наших народов.
Она не видела его ауры, но он, без сомнения, еще гневался – негодовал на ее присутствие, на свой поклон. Тем не менее слова его прозвучали искренне. Он достал два свитка пергамента с текстом, изящно написанным одной и той же рукой на красийском и тесийском языке.
– Договоры готовы.
– Тогда дело за кровью. – Инэвера плавно сошла по семи ступеням и сняла с пояса кривой кинжал.
Исан настороженно присмотрелся к нему и обнажил свой острый клинок. Джарвах подошла с чернильницей и откупорила ее между ними на подписном столике.
– Исан асу Мартен асу Исадор, мы вместе пролили кровь в ночи, – произнесла Инэвера, когда оба вождя прокололи пальцы и выдавили по семь капель крови. – Пусть общая кровь возвестит новый век мира между нашими народами.
Как только дело было сделано, Джарвах влила эти капли в густые чернила. Инэвера с Исаном одновременно окунули перья, похожие на то, которым мать Исана ослепила Джайана.
– Я нарекаю твой народ Озерным племенем, четырнадцатым племенем Красии, – провозгласила Инэвера, когда подписала свой экземпляр, – а тебя – дамаджи Исаном. Ты получаешь власть над этими землями и людьми, а подчиняешься только красийскому трону. Если мы победим в Шарак Ка, я верну моих людей в Дар Эверама и оставлю лишь тех, кто захочет сосуществовать с вами в мире. Я клянусь в этом перед Эверамом Его светом и моим упованием на Небеса.
– Инэвера вах Ахман ам’Джардир, – произнес Исан по-красийски внятно, но с жутким акцентом, – я нарекаю тебя Дамаджах, восседающей на Троне подушек Красии. Я присягаю на верность тебе и шар’дама ка, восседающему на Троне черепов Красии. Мы все, как один, будем сражаться в ночи.
Когда с этим покончили, Джарвах присыпала документы порошком, чтобы быстрее высохли, после чего закупорила и спрятала чернильницу. По смешанной крови Инэверы и Исана удастся предсказать многое.
– А теперь, Дамаджах, – Исан простер руку к большому окну, – прими от Озерного племени дар, который скрепит наш союз.
В залив вошел и устремился к причалу огромный лактонский вельбот, каких Инэвера прежде не видывала. Он ощетинился оружием, и она оглянулась на Исана, ожидая, что он воткнет ей в глаз перо.
– Что это?
Исан держался миролюбиво, он подошел к окну. Они молча смотрели, как вельбот подходит и становится на швартовы. Матросы открыли трюм, и на причал высыпали сотни шарумов. Мужчины выглядели неухоженными, но сильными. Здоровыми. Пригодными для боя.
– Когда город пал, я отрядил корабль, чтобы забрать с Тюремного острова пленных, – сказал Исан. – Докмейстеры не хотели рисковать кораблем ради тех, кто вторгся в наши воды, но, бросив их на растерзание подземникам, мы рисковали бы и сами стать подземниками.
Потрясенная Инэвера ответила не сразу. Наконец она поклонилась, и остальные красийцы поспешно последовали ее примеру – но склонились глубже и надольше.
– Твоя честь безгранична, дамаджи Исан. В ночи мы все – дети Создателя.
«Алагай Ка не плавает».
Инэвера размышляла над символами. Теперь было ясно, почему лактонский флот уцелел, после того как город разбили вдребезги. В Эведжах’тинг говорилось, что вода плохо проводит магию. Мозговики превратили левиафанов в тупое орудие для разрушения города, но лично на погроме не присутствовали.
И если положен предел расстоянию, на котором мозговик в состоянии управлять трутнями, то глубокие воды озера послужат более надежным пристанищем, чем побережье. Очевидно, влияние демона заканчивалось где-то между Доктаунской бухтой и Лактоном, иначе бы водные демоны погубили весь флот.
Опаснее всего для Доктауна левиафаны. Ряды вооруженных хора дама’тинг и шар’дама пополнились, но все равно будет легче сражаться с алагай, нежели с самой по себе водой. Трон подушек стал сильнее, чем
