Она оттолкнула Лезу и втянула воздух, надеясь, что вышло не слишком судорожно, – так можно напрочь утратить достоинство.
– Глупая девка! Во имя Недр – что ты творишь?! А если кто-нибудь увидит?
– Плевать. – Леза снова потянулась к ней.
Селия хлопнула ее по рукам:
– Тебе-то, конечно. Ты понятия не имеешь, что начнется, если пойдет слух.
Улыбка Лезы ничуть не увяла.
– Я сперва обогнула квартал. Мамуля и не заметит, что я пришла на час позже. Я могу войти внутрь…
Она опять подступила вплотную, и у Селии гулко заколотилось сердце. Жизнь так и кипела в ней, острота восприятия достигла пика. Она ловила запах пота Лезы, ее возбуждение. И свое тоже – между ног стало мокро и скользко, как не бывало и в молодости.
– Я больше не могу с тобой ложиться, – сказала Селия. – Ночь, девочка, я старше на пятьдесят лет!
Пожав плечами, Леза обвила Селию руками за талию и прижала к стене конюшни:
– Можно и здесь, если угодно. Никто не увидит.
Она потянула Селию за юбку.
В следующий миг Леза уже присела на корточки, и Селия, будь она проклята, ее не остановила. Она взглянула на дом, а Леза победно наморщила нос. Но тут острые глаза Селии заметили движение в тени. Она оттолкнула Лезу, застыла и всмотрелась, выискивая в тусклом свете источник.
Леза мгновенно подобралась, рука метнулась к меченому ножу на поясе.
– Что это? Подземник?
Селия покачала головой:
– Игра теней. Беги домой.
– Но как же! – заныла Леза.
Жалостный тон напомнил о ее молодости и только укрепил решимость Селии.
– В другой раз, – сказала она. – Брысь!
Плечи Лезы поникли, но она ушла. Селия выждала, когда девица скроется из виду, после чего повернулась к затененному крыльцу и скрестила на груди руки.
– С тем же успехом можешь и показаться.
Сперва она не узнала молодую женщину, разглядев только голые руки, ноги и живот, покрытые рисованными метками. Волосы были грубо острижены спереди, а сзади собраны в «конский хвост». Она смахивала на вестника не только меченой плотью, но и хищным блеском в глазах. После этого наблюдения гадать осталось считаные секунды.
– Ренна Таннер возвращается в Тиббетс-Брук, – проговорила Селия.
Ренна шагнула в круг фонарного света:
– Уже не Таннер. Вышла замуж.
– Поздравляю. За вестника, насколько я понимаю?
Ренна кивнула:
– Теперь Ренна Тюк. А тебя люди зовут Селией Пустоцвет, но нынче мне кажется, что они ошибаются. Может быть, ты не так и пуста.
Селия уперла руки в боки и начала притоптывать ногой.
– Хочешь им рассказать?
– Кто с кем целуется – не мое дело, – ответила Ренна. – И не городское, это уж точно, как восход солнца. Мне ли не знать?
– Спасибо, – сказала Селия.
– Не трудись. Благодарить нужно мне. Скорее ночь заберет меня, чем я пойду против тебя, гласная. Я была не в себе, но помню, что ты для меня сделала. Вступилась, когда моей кровной родне не хватило ядер.
У Селии перехватило дыхание.
– Я тебя подвела.
Ренна подступила ближе, и Селия вновь оценила, как она хороша. Метки и обкорнанные волосы придавали ей свирепый вид, напоминавший о Лезе.
– Нет, – возразила Ренна. – Ты дала мне время собраться с мыслями. И Арлену тоже, чтобы поспел меня забрать.
Селия вздрогнула, красота Ренны вылетела у нее из головы.
– Арлен? Арлен Тюк?! Ты хочешь сказать, что чумовой вестник, который поставил Брук на уши, – сынок Джефа Тюка?
– Точно, – кивнула Ренна. – И это далеко не все.
– Заходи в дом, девонька, – вздохнула Селия. – Я поставлю чайник.
Джеф с Арленом сидели на крыльце за кувшином эля с Хмельного Холма. Даже если бы Ренна не обратилась в туман и не растаяла у них на глазах, происходящее все равно казалось бы сном.
Увидев чудо, дети загалдели и ни в какую не хотели укладываться спать, но теперь все затихло, и тишину нарушали только сверчки и скрип кресла-качалки Джефа.
– Как странно спустя столько лет снова сидеть на этом крыльце и смотреть на двор, будто ничего не изменилось, – произнес Арлен.
– Так уж не изменилось? – возразил Джеф. – Вспомни, как ты каждый вечер высматривал сквозь ставни подземников. Больше ты их в моем дворе не найдешь.
– Да, до поры. – Арлен с отрешенным видом отхлебнул эль.
Джеф кашлянул:
– Можем поговорить о подземниках в целом. Тяжело глядеть на пятачок, где растерзали маму. Сидеть на месте, где я обмер, стараясь не обмочиться, когда ты побежал к ней на помощь.
– Тяжело, – согласился Арлен, глотнув еще. – Правда, теперь я старше. Повидал белый свет. Видел, что творят с людьми демоны. Вызывают у них чувство беспомощности, как будто сопротивляться бессмысленно.
– Но ты сопротивлялся, – сказал Джеф. – Одиннадцати лет от роду ты схватился с демонами и победил.
– Не победил. Просто сумел не погибнуть.
– Помешал им убить маму, – не унимался Джеф.
– И этого не было, – вздохнул Арлен. – Выиграл для нее пару дней, но помешать не смог.
– Могло и получиться, – сказал Джеф. – Мне же хватило ядер отправиться к старой Мей Фриман.
Арлен покачал головой:
– Я думал об этом тогда. Думал годами после и проклинал тебя. Ненавидел.
Джеф стиснул зубы. Пятнадцать лет представлял он, как призрак сына бросит ему обвинения, но одно дело – дух, и другое – слышать это от Арлена во плоти.
– Но я с тех пор повидал много растерзанных, – продолжил сын. – Будь с нами той ночью травница из Лощины, мама могла бы справиться. Могла бы – сработай Колин Тригг, как приличная травница из Свободных городов. Но пока мы добирались до Мей… – он сплюнул через перила, – стало слишком поздно.
– Но не было поздно, когда мама звала меня на помощь, – сказал Джеф.
– Да. – Арлен отпил еще эля, не сводя глаз со двора.
– Мне нет оправдания, – проговорил Джеф. – Илэйн оказалась хорошей женой. Я люблю и ее, и малышей. Но если бы я мог вернуться назад, то зачеркнул бы все, даже пошел бы вместо нее в когти. Я любил ее всю жизнь. Нарочно ломал подковы…
– Только бы увидеться с ней в кузнице, – докончил Арлен. – Мама любила об этом рассказывать.
Джеф сдавленно застонал, взялся за горло и зажмурился. Сын был вправе его ненавидеть, и он не собирался слезами пробуждать в нем сочувствие.
Вновь взяв себя в руки, он выдавил:
– Той ночью я предал вас.
– Да, – сказал Арлен. – Лгать не стану. Странствуя, я держал на тебя немалую злобу. И слышал твой голос, когда замышлял какое-нибудь безрассудство. Я его ненавидел. И привык делать глупости наперекор.
Джеф фыркнул, и Арлен взглянул удивленно.
– Нет ничего смешного, – пояснил Джеф. – Я лишь подумал, что и сам точно так же слышу отца. Он называет меня болваном всякий раз, как я хочу набраться храбрости.
Арлен откинулся, выпил еще.
– Ну да. Может быть, это обычное дело для отцов и сыновей.
– Да, – кивнул Джеф.
– В прошлом году я вернулся в Брук, чтобы подвести
