– За что? Раген – хороший человек! Он стоит десятка придурковатых баронов, за которых вышли сестры!
Треша поставила чашку с блюдцем на стол и встала – само величие, скала, хотя и была теперь ниже Элиссы.
– Ты права.
– Что?..
– Я приношу извинения, – сказала Треша. – Раген показал себя намного лучшим мужем, чем мне представлялось.
Элисса, постояв в ошеломленном молчании, обвела взглядом комнату:
– Неудивительно, что ты избавилась от посторонних ушей.
– Я умею признавать свою неправоту. – Треша стряхнула с платья пылинку. – Пользуйся случаем и радуйся, дорогая. Тебе, пожалуй, не хватит жизни, чтобы услышать это вторично.
Элисса покачала головой:
– Я должна была знать, что ты не отреклась от меня.
– Отреклась? – рассмеялась Треша. – Нет. Лишила наследства? Разумеется.
– Я никогда не хотела быть графиней, – сказала Элисса.
– А твои сестры хотели этого чересчур сильно. Только мозгов у них – одна извилина на двоих. Я скорее верну титул короне – пусть Юкор бросит эту подачку первому дураку, которому задолжал, чем передам кому-то из них. Только ты сумела чего-то добиться.
– Создатель, матушка! – вспылила Элисса. – Неужели нельзя просто сказать, что ты скучала по мне? Хочешь увидеть внуков? Неужели твоя гордость неприступна, как городская стена?
– Если у меня стена, то у тебя гора, – сказала Треша. – Из-за этой мелкой ссоры мы потеряли годы. Их не вернуть. От магии морщин у тебя меньше, но на меня продолжает давить бремя лет. Я – умирающая старуха, и у меня свои убеждения, мне поздно меняться.
В душе Элиссы что-то дрогнуло. Она взяла мать за руку:
– О чем ты? Ты не…
– Умоляю, закончи мысль! – хохотнула Треша. – Скажи мне свое сокровенное честное слово, а я открою тебе мое.
Какое-то время они смотрели друг на дружку, затем одновременно опустили глаза.
– Что с тобой? – спросила Элисса. – Ты обращалась к травнице?
– Рак, – ответила Треша. – И да, лучшие умы Милна выходили за мои ворота и месяцами рылись в библиотеке.
Она вернулась в любимое кресло.
– На свете нет травниц более сведущих, чем милнские, – сказала Элисса. – Но их мастерство бледнеет при сравнении с искусством знахарок Красии и Лощины.
Треша покачала головой:
– Я не желаю связываться с твоей демоновой магией.
– Это не демонова, а обычная магия, – возразила Элисса. – Она вытекает из Недр. Демоны просто достаточно развились, чтобы ее поглощать.
– Доказательства? – повела бровью Треша.
Элисса глубоко вздохнула:
– Есть свидетельства, но не доказательства. Мы еще учимся…
– Я не буду участвовать в рискованном опыте, где на кону моя священная душа, – заявила Треша. – Если нужно, проверяй свои теории на раненых бойцах. На нищих, слугах – но не на мне. Я прожила, сколько мне отмерили, и я устала, Лисса.
Холодными, костлявыми пальцами она коснулась ее руки.
– Ваши имена на устах у всех жителей Милна. Богатство ничем не хуже высокого происхождения, и мало кто превосходит богатством Рагена. За пригоршню монет я парой росчерков пера могу объявить вас обоих моими наследниками, и даже Юкор не помешает.
Элисса накрыла руку матери ладонью, пытаясь передать ей немного тепла:
– Сестры возненавидят меня.
– Ха! Они уже тебя ненавидят! И меня. Эта пара с их алчными муженьками питается ненавистью, как хлебом. Они ненавидят низших за то, что те низкие, а превосходных – за превосходство. Одинаково ненавидят солнце и тучи. Пусть довольствуются своей злобой. Я не доверю им ни Зала Восходящего Солнца, ни народа Утреннего графства.
Ноги у Элиссы стали ватными, она села.
– Я… мне придется поговорить с Рагеном.
– Конечно. – Треша отмахнулась от нее, как от мухи. – Но мы обе знаем, что он голову положит, только бы это порушить.
Она отпила чай.
– Поверь мне, добиться своего куда легче, когда за тобой целое графство. Воспользуйся тем, что принадлежит тебе от рождения. Если ты искренне печешься об этом городе и его жителях, то при дворе герцога поможешь им больше, чем на вашей Меточной бирже.
Элисса невольно потупилась, погладила висевшее на поясе серебряное стило. Решится ли она, или есть другой путь?
Треша заметила ее движение:
– Если это для тебя не аргумент, то сделай по-моему ради того, чтобы я хоть последние месяцы провела с моими чудными внуками!
Элисса улыбнулась, и все предстало неожиданно ясным.
– Как будет угодно графине.
Орган подал голос, когда Раген взошел на холм к Великой библиотеке и Милнскому собору. Вскоре он заведет песнь сумерек, объявляя последний перед комендантским час.
Он снова зазвучит на закате, рассвете и в полдень. Горы, образовавшие кулису собора, служили своего рода жонглерской раковиной, и эхо слышал весь город.
Библиотека была в числе немногих строений, сохранившихся от старого мира. Единственное книгохранилище на всей Тесе, которое осталось невредимым после Возвращения; оно сберегало знания, пока демоны без разбора жгли все вокруг.
Руины старого мира встречались повсюду, если знать, где искать, но применение в Свободных городах нашлось только нескольким древним зданиям. О том, что самым крупным была Великая библиотека Милна, знал каждый школяр, но большинство учащихся и рачителей, ходивших по огромным ступеням памятника старины, не имели возможности сравнить его с собратьями.
Раген мог. Он видел Великий Энджирский собор. Монастырь Новой Зари. Храм Горизонта. Только Шарик Хора превосходил размерами библиотеку, но даже он не мог сравниться с нею в эстетическом смысле. Она вздымалась на фоне двух гор-близнецов, напоминая всяк входящему, что хотя знание – сила, оно также дар от Силы большей и высшей.
Говорили, что истинная мощь Шарик Хора заключена в его стенах, которые достроены из костей павших воинов. Рагена, чина, ни разу не пропустили внутрь. Но какие кости сравнятся со здешним кладезем знаний? Тех, что столько лет делали Милн самым могущественным городом Тесы?
Библиотеку окружал обширный кампус, где обосновались Школы матерей и травниц, а также другие научные и учебные учреждения. В подвалах собора на большой глубине разместилась Школа аколитов.
На вершине холма не было стен – только кольцо, образованное тридцатифутовыми каменными статуями Хранителей – герцогов, которые правили Милном после того, как в ходе Возвращения погиб король Тесы. Щиты, доспехи и огромные мраморные постаменты Хранителей покрывали мощные церковные метки.
Эти метки отличались от тех, которыми торговала гильдия метчиков. Они были красивы, хитроумны и сплетались в сети неимоверной силы. Такие метки не только преграждали демонам вход, но и обращали силу атаки против самих подземников – иногда сводя атаку на нет. Однажды Раген видел, как огненный демон харкнул на церковные метки пламенем, но раскаленная жижа отлетела ему в рыло и замерзла. Демон с воем бросился в ночь. Были известны случаи, когда демоны забивали себя насмерть, нарвавшись на метки опытного рачителя.
Вкупе с кольцом из статуй начертания создавали самую непроницаемую в Милне сеть. Если город падет, надежда останется только на это место.
Однако сейчас все это временно померкло перед ожившим органом. Раген хотел пойти сразу в библиотеку, но застыл, околдованный его мощью.
Собор заполнили верующие, на Рагена бросали взгляды, за
