– Ребят, пароли у меня, – радостно шепчет Матвей. – Они обновляются раз в сутки. Хорошо, что уже за полночь! – Он подкидывает флешку и попадает в урну.
– Ты такой меткий! – улыбаюсь я сквозь слезы.
– Старался!
– Из тебя выйдет неплохой бармен, – хмыкает Альба. – Я работала официанткой в одном кафе, могу устроить.
– Спасибо, воздержу…
– А красный свет в коридоре – это нормально? – нервно хихикает Ольви.
– Что?! – вскрикиваем мы хором.
На нас несется алая пульсирующая волна. Через долю секунды зал вспыхивает бордовыми красками.
– Валим! – вопит Матвей.
Повторять не нужно. Мы срываемся с места ровно в тот миг, когда раздается топот.
– Неизвестные в правом коридоре, у кабинета сто девять, – гремит монотонный голос.
– Черт, черт, черт! – задыхаясь, визжит Ольви. – Давайте в тоннели! Что там говорил Кир?! Шейра!
– Если ты забыл, я рано ушла и ничего не слышала!
Глаза режет яркий свет. Из-за алых вспышек я не вижу, куда бежать. Благо, голос не дремлет:
– Неизвестные у кабинета сто тридцать.
– Он упоминал двести пятый! – осеняет Матвея.
Легкие все неохотнее принимают кислород. Черный порог близко. Ближе, чем наши преследователи.
– Неизвестные у кабинета сто девяносто.
Писк индикатора сливается с воем сирены.
– Я больше не могу! – стонет Альба.
– Да нам осталось всего ничего! – рычит Матвей, хватая ее за руку.
– Неизвестные у кабинета двести четыре.
За следующей дверью – наше спасение, но мы останавливаемся.
– Нам конец, – выдыхает Ольви.
Путь преграждает Утешитель.
Простите, Оскар. Мы проиграли.
Глава 8
Оскар прав. Я не готова. Страшнее всего – осознавать это. Чувствовать свою ничтожность.
Перед нами Утешитель. В белом костюме и маске. Он сильнее нас: его учат справляться с сущностями. Возможно, у него даже есть электрошокер.
Мы жмемся друг к другу плечами и лихорадочно прокручиваем в голове пути отступления, но Утешитель говорит:
– Повелись, да?
Жестокий робот снимает маску и превращается – у меня галлюцинации? – В парня-миллион-спичек. Я не успеваю ничего сказать или сделать: Кир ныряет в двести пятый кабинет.
– Быстрее, быстрее! Они будут здесь с минуты на минуту!
Первым оживает Ольви.
– Смываемся!
Моргает красный свет. В нос бьет резкий запах гнили. Мы замираем в углу кабинета, у маленькой железной дверцы, распахнутой настежь.
– Это мусоропровод?! – недоумеваю я.
– Раньше это был запасной выход, но теперь – да, – кивает Кир.
Шум в коридоре усиливается.
– Сова, я бы с радостью ответил на все твои вопросы, но давай потом!
Я задерживаю дыхание и опускаюсь на четвереньки. Алые лучи скользят по ржавой лестнице.
Вынырнув из очередной красной вспышки, я ставлю ногу на ступеньку. Один вдох – один шаг. Стараясь забыть о запахе, я погружаюсь во тьму.
– Девушки – вперед, – доносится до меня хихиканье Кира.
– Благодарю, – фыркает Альба.
Мы почти на месте. Наверху раздается ругань Утешителей. Внизу, метрах в двух от меня, громоздится гора мусора.
– Прыгай, Сова! Здесь только салфетки, смятые документы и использованные тюбики!
– Ты же не думаешь, что я брошусь тебе на шею, когда это закончится?
Я закрываю глаза и расслабляю пальцы.
– Сгруппируйся! Попытайся защитить голову и согнуть ноги!
– Как вовремя! – воплю я, приземляясь.
Ищу опору и не нахожу. Кубарем качусь с горы. Распластавшись на сырой бетонной поверхности, я позволяю себе выдохнуть. В висках стучит адреналин. Ничего не болит, кроме мелких царапин на тыльной стороне ладони.
Я в тоннеле, уходящем в темноту. Вокруг ни одной лампы, и только моргающие лучи из мусоропровода освещают обрывки бумаг и использованные банки.
Не успеваю я прийти в себя, как рядом падают друзья.
– Ну и запах же здесь, – недовольно бурчит Альба.
– Некогда, девчонки, некогда! – вскакивает Кир и достает из кармана фонарик.
И снова бег до звона в ушах и ударов сердца на уровне «дай-ка мне выпрыгнуть».
По-прежнему кто-то кричит. Серые заплесневелые стены, запах сырости и нечистот… я долго не протяну, но останавливаться не имею права.
На этот раз я должна пройти квест.
Преследователи все ближе. Кир тянет нас к нише, частично заваленной камнями. Мы прижимаемся к стене и ждем. Железная дверь напротив с царапиной-улыбкой, как у Джокера, выглядит так, будто приветствует нас.
Семерка продолжает исследовать тоннели. Они ведут за город, и эта «веселая» дверь как раз упирается в неизведанное. Через такие пролеты к нам попадают сущности, поэтому коридоры блокируют.
Кир выключает фонарик.
Появляются Утешители – одинаковые, резкие, монотонные.
Я боюсь дышать. Сердце бьется слишком громко. Я слишком громко существую.
Несмотря на опасения, преследователи нас не замечают. Звук шагов стихает.
– За мной! – Кир несется к перекрестку и ныряет в левый пролет.
Нам плевать на царапины и ссадины, запах и плохую освещенность. Мы обязаны выбраться. Игра не окончена.
Спустя несколько бесконечных минут мы застываем у лестницы. Люк. Мы нашли люк!
Мы поднимаемся. Я дрожу все сильнее и, когда оказываюсь в пустынном дворе, едва не падаю.
Мы добегаем до соседних домов и прячемся в темной подворотне. Тридцать пять лет назад люди боялись гулять по ночам. Теперь нас защищает карма. А кто защитит от нее – неизвестно.
– Спа… Спасибо, – выдавливаю я.
– Всегда пожалуйста, – хрипит запыхавшийся Кир. – Выглядишь не очень.
– Так себе комплимент.
– Кто еще скажет тебе правду?
– Эй, не обижай красотку, – вносит свой вклад в «беседу» Ольви.
Правду…
Голос Кира словно расслаивается. Я цепляюсь за плечо Матвея, чтобы не отключиться.
– Осторожнее, солнышко.
Желание терять сознание сразу пропадает.
Из-за угла выходит Оскар. Усмехается, пробует наше удивление на вкус. Если бы не фырканье Кира, мы бы еще долго хлопали глазами.
– Откуда вы здесь? – недоумевает Матвей. – Что за игры?
– Ты спас нас, потому что он попросил, – догадывается Альба, обращаясь к парню-миллион-спичек. – Я права?
– Элементарно, Ватсон! – хохочет тот.
– Пообщаетесь в машине, – перебивает их Оскар.
За раскидистой вишней, во дворе, прячется хот-род.
Конечно, куда же без железного монстра. Как ни странно, меня завораживают его обнаженное сердце и огромные колеса.
Мы с Матвеем, Ольви и Киром с трудом умещаемся на заднем сиденье. Альба садится спереди.
За тепло в машине я готова простить и запах бензина, и оглушительный рев мотора. Да и бешеную скорость, чего уж.
Сейчас дневное «перышко» Оскара больше напоминает орла Хааста[7] – дикого, неудержимого, беспощадного. Мы не летим навстречу смерти. С такими цифрами на спидометре мы ее олицетворяем.
– Нельзя помедленнее? – зеленеет Ольви.
Мы выезжаем на трассу.
– Потерпи, нужно отъехать на безопасное расстояние, – чеканит Оскар, жадно втягивая воздух.
Он – крылья этого орла. Он – его свобода. И его погибель, если отвлечется хотя бы на секунду.
Я с ужасом понимаю, что мне нравится летать: есть шанс сбежать от кошмаров.
– Если испачкаю ваши сиденья, я не виноват, – стонет Ольви, уставившись в одну точку.
– Притормозите, мы уже далеко. – Матвей то и дело сжимает и разжимает кулаки. – Мне не терпится услышать вашу историю, Оскар.
Гость из прошлого резко сворачивает на обочину и заглушает двигатель. Если бы не цепкая хватка изобретателя, я бы вылетела через лобовое стекло.
Оскар гладит руль кончиками пальцев.
– Хотел посмотреть на вас в экстремальных условиях.
– Серьезно? – Я задыхаюсь от возмущения. – Нас чуть не арестовали, а вы просто развлекались?
– Не просто. Мне нужно знать, как вы ведете себя в нестандартных ситуациях. Но отпустить вас одних я не мог. Кир подкинул отличную идею и помог
