становится еще более нереальной фантазией. Замкнутый круг. Поэтому надо хватать любого и перебиваться в ожидании мужчины твоей мечты. Потому что этот «любой» может оказаться вообще последним. Как сухарь в блокаду. Это я сама придумала.
– Чтобы оправдать текучку кадров? – неожиданно поинтересовалась обычно интеллигентная Инга.
– О! – Зойка радостно гоготнула. – Это она из-за Юрика обиделась. Видишь, а так даже и поговорить было бы не о чем. Мужик – это вечный двигатель и вечный раздражитель. Но ты, Инесса, не кисни. Не вышло ничего.
– Да мне наплевать, – дрогнувшим голосом открестилась Инга. – Занимайтесь чем хотите.
– Чем хотим – никак! – Зойка развела руками, и пакеты снова заманчиво звякнули. – К консенсусу не пришли. А силой не получилось.
– Ты не далась? – хмыкнула Сима. – Я что-то пропустила? Кто такой Юра и с каких пор вы его делите?
– Мы его не делим! – вспыхнула Инга. – Там нечего делить!
– Ну не скажи! – рассудительно булькнула пакетами Чугунова. – Делить всегда есть чего, особенно когда мужик хороший. Обидно, Сим, добро пропадает. Никого у него нет, ходит, глаза мозолит. Это же неправильно. Он один, я одна, почему бы и нет? Но я ж понимаю: Инга тоже одна. Вот и делим. Про Востриковского мы. Чернявый такой, видела небось. В твоем подъезде живет.
– Не делим, – упрямо мотнула кудряшками Инга.
– Да не делим, не делим, успокойся, – добродушно отмахнулась Зоя. – Убег он от меня уже. Кто ж делит шкуру неубитого медведя? А жаль.
– Чего жаль, что не догнала? – развеселилась Серафима. – Быстро бежал?
– Бежал быстро, – согласилась Чугунова. – Но я девушка гордая, буду еще за всякими бегать. Мое то, что само придет. Ну или, по крайней мере, не будет шибко отбиваться. Там как дело было. Мы с Инессой домой шли, вот как сейчас. Я с сумками, она без. А зря, как оказалось. Смотрим, Юрик чешет. Я говорю, мол, сейчас я его заарканю, а она мне, мол, не получится. Он сейчас со мной в подъезд зайдет. Нет, логично, конечно, только он с ней сколько лет уж в подъезд заходит, а толку – ноль. Потому что в женщине должно быть больше физиологии и меньше понтов. Не надо из себя облако в кринолине строить. Будь проще, и мужики к тебе потянутся.
– Мне не нужны мужики вообще, мне нужен один, с которым… – начала было Инга.
– … ты будешь жить счастливо и помрешь в один день. Это тебя мама научила. И очень несовременный подход, надо сказать! – парировала Чугунова. – Ты так вообще помрешь в одиночестве. Активнее надо бороться за счастье.
– Я слишком высоко себя ценю…
– Именно! – Зойка удовлетворенно прикрыла глаза, явив миру фиолетовые полукружья век и тщательно прорисованные стрелки. – Вот мужики и боятся к тебе прицениваться, как я к сумочке в бутике. Страшно. Ты их отпугиваешь, милая моя. А надо притягивать. Так вот. Я этому Юрику заступаю дорогу и говорю, мол, как дела, как здоровье, не поможешь ли сумки донести. Он, ясно дело, папой-мамой воспитанный, даму в беде не оставит, попер пакеты. Идем, на светские темы беседуем, Инесса, само собой, откололась. Едем в лифте, тет-а-тет, я намекаю, что дома одной холодно, он мне – обогреватель купите, я ему – а что на «вы», давайте выпьем на брудершафт и станем ближе. Он ржет, мол, в лифте, что ли, пить. Я обрадовалась, говорю, конечно, нет, дома уютнее. В общем, сказал, что выпьет, но в другом месте и в другом составе. Короче, как у Винокура: вы, тещенька, у себя там, а мы у себя. Сумки поставил у дверей и распрощался. Зато я теперь знаю еще один способ загона мужика на свою территорию: ловля на сумки. Заодно и фильтр по воспитанию. Если откажет – то не джентльмен.
– Есть риск, Зойка, – еле сдерживая смех, поделилась соображениями Серафима. – Он может быть никаким не джентльменом, а таким же ловцом баб, элементарно воспользовавшимся поводом проникнуть в квартиру, а там и в постель.
– Да пожалуйста, – великодушно согласилась Чугунова. – Если дельный мужчина, то пусть пользуется. Мне не жалко.
– Ужас какой-то, – вздохнула Инга. – Девочки, ну как так можно. В первую очередь мы женщины, а не самки какие-нибудь!
– Вот дело говоришь, – ухватилась за мысль Зоя. – В первую очередь мы женщины, а во вторую – честные, порядочные, скромные и прочая мишура, мешающая устроить свое бабское счастье. И не злись. Юрик вырвался на свободу и бегает теперь не стреноженный. Так что лови момент. Пока ты гордишься, какая-нибудь другая пронырливая тетка его уведет. Ты останешься гордая, а она – при хорошем мужике.
Серафима вдруг пристально посмотрела на Чугунову. В голове зрела и оформлялась мысль. Хорошая такая мысль, удобная со всех сторон и для всех действующих лиц, что бывает довольно редко. Ведь, как правило, удобство одного формируется в ущерб другому.
– Зойка, есть предложение. Конкретно для тебя. По кандидатуре мужика на проживание и все остальное, на что уломаешь.
– А для меня? – насторожилась Инга, только что открестившаяся от звания «самки». Самка не самка, а поди ж ты – интересуется.
– Уломаю. На все уломаю. А не уломаю, так заломаю, – заржала Чугунова, не дав подруге возможности развить столь обидную тему несправедливой дележки кандидатуры неизвестного кавалера. – У меня уже сколько времени никого не было! С прошлой недели.
Тут Зоя, видимо, вспомнив про девичью честь или понадеявшись не упасть в глазах Инги окончательно, спохватилась, снабдив свое выступление пояснениями:
– Люстру починить некому, кран на кухне подтекает и вообще…
– Вот и отлично. Будет тебе сюрприз. Пойдем ко мне.
Иван, по часу заседавший в туалете, пожиравший продукты как саранча и скользивший по Серафиме блудливым взглядом, кардинальным образом нарушил уют в квартире. Сима перестала чувствовать себя
