– У нас не принято уходить молча, как вор, темных магов это настораживает, – пояснил он, и Леаттия невесело усмехнулась, оценив разницу в правилах.
Во дворце герцога Брафортского, наоборот, большинство гостей старались исчезнуть потихоньку после торжественной церемонии и обеда, и никто о них не жалел.
– Эгрис, – едва войдя в комнату, маг поймал Леаттию за руку и поставил перед главой гильдии как незнакомку, – я пригласил Лайну погостить в моем доме.
Магистр смерил девушку испытующим взглядом и задал неожиданный для нее вопрос:
– В качестве кого?
– Ученицы, – не моргнув глазом заявил дагорец. – У нее способности к алхимии.
– Да? – изумленно приподнял бровь магистр, и Леа тотчас крепче стиснула губы, не желая снова все испортить обиженной гримасой или смешком.
– Да, – уверенно подтвердил Джарвис. – У нее всегда была хорошая память и способности к учебе. Но один… плохой человек почти пять лет назад подсунул ей вещицу, в которой было заклинание рассеянности и доверчивости, так я могу определить его влияние. И все эти годы Лайна жила не в полную силу своих возможностей и проявляла несвойственные ей черты характера.
– Это было незаметно, – помрачнел Эгрис и огорченно засопел. – Так вот на что она намекала… – Магистр тотчас взял себя в руки и твердо кивнул: – Хорошо. Мы принимаем ее как твою ученицу.
Леаттия надеялась немного на иной поворот судьбы, но прекрасно понимала, что сама все испортила, не сумев разгадать надежд магов, не желавших или не умевших переступать через собственные ограничения. И так же ясно представляла, как надолго может затянуться это, ненужное ей занятие алхимией. А пока она будет изучать свойства различных растворов и смесей, маги будут исподволь изучать саму Леа, и лучше бы ей прямо сейчас придавить так некстати поднявшую голову родовую гордость и обо всем с ними договориться. Иначе неизвестно, куда они могут зайти в приступе исследовательского азарта.
– Можно мне сесть? – спросила она ради проверки своих подозрений и мгновенно получила поощрительную улыбку Эгриса. – Я хотела бы уточнить слова моего учителя. Теперь я многое вижу не так, как месяц назад, и не так, как позавчера, и не могу не волноваться за свою судьбу. И мне почему-то кажется, что вы знаете, как мне лучше поступить.
Разумеется, это оказалась не та просьба, какую они ждали, но ниточка, за которую можно при желании зацепиться, в ней все же была. И в этот раз глава гильдии ее не упустил.
– Да, хотя мы и сильнее любой армии любой страны, но вынуждены следить за действиями и намерениями всех правителей всех ближайших государств, – суховато произнес он и откровенно вздохнул: – Только полные дураки могут чистосердечно верить, что темным магам нравится война. Мы слишком ценим свое время и покой, чтобы отвлекаться на такое неудобное и расточительное занятие. Ты же не можешь не понимать, что люди всегда судят по себе. Это им, заурядным и бесталанным, необходимо доказывать свою значимость громкими победами, толпами пленных, гаремами, буйными пирами, огромными дворцами и бесполезно пылящимися в подвалах горами золота и камней. Необходимо, прежде всего, для собственного успокоения, для веры, что потомки будут произносить их имена с почтением и трепетом. Многие даже согласны, чтобы проклинали, лишь бы помнили. Но мы-то точно знаем, как наивны эти надежды. В пустынях Гель-ашры можно встретить руины старинных городов, толстенные, выложенные узорной плиткой стены огромных дворцов, занесенные песком остовы ажурных башен и непонятных сооружений. Их правители тоже считали свои имена вечными, а победы – бессмертными. Но бесполезно говорить об этом королю Банлеи или харказскому шейху. Тех, кто попытался, сочли смутьянами и повесили на городской стене.
– Я все это знаю, – уверенно сообщила Леаттия, – и полностью согласна с вами. Победный грохот барабанов не стоит ни одной безвременно прервавшийся невинной жизни. Поэтому мне так непросто найти свое место в этом мире.
– То есть, – задумался он, – ты не желаешь просить укрытия ни у кого из королей и герцогов?
– Это не зависит от моего желания, – впервые откровенно усмехнулась беглянка, – только от безопасности моей родины. Вы и сами отлично знаете, куда направятся армии Тилиреда, как только он увидит меня в своем дворце. И король никогда не остановится, просто стерев границу и свергнув Кайора. Нет, он позволит своим приспешникам разграбить города и дворцы, растоптать поля и забрать в плен всех жителей, и в первую очередь девушек. Хотя и считает себя просвещенным и утонченным.
– Я рад, – тихо пробормотал Джар, – что сумел тебя остановить.
– Но если они узнают, кто здесь скрывается под видом ученицы, – хладнокровно вылил на всех лохань холодной воды Бензор, – в свободных землях станет очень неспокойно.
– А они обязательно узнают, – помрачнел Джар и пояснил ученице: – Магов в окружающих странах не так мало, как кажется, просто не все они откровенно примкнули к белым или темным. Черные – вообще одиночки и учеников не берут, только рабов или наемников. А все остальные, у кого дар послабее: травницы, предсказатели, ведуны, знахари и ведьмаки всех видов – то дружат, то ссорятся, но всегда очень внимательно следят за делами гильдий, особенно за нами. За белыми следить просто, они живут открыто и никаких контрактов не берут. А зелья и амулеты продают только в своих лавках.
– Остаются дальние королевства, – объявил Эгрис. – Дагор и Гестон. В ханствах ей тоже делать нечего. Да и в эмират Аларию лучше не соваться.
В Дагоре, как считала Леаттия, ей тоже делать нечего, там каждый знает родословную всех знатных домов и просто соседей не хуже собственной. А в столице Гестона Лиме обосновалась Белая цитадель, и встречаться с ее адептами беглянке теперь не хотелось.
– Еще можно подумать про небольшие герцогства, – добавил Бензор, – из тех, на кого никто не решится напасть. Логнейское и Саройское, например. Ну и Овертон. И в каждом есть молодые герцоги, сыновья и племянники правителей.
Леаттия слушала его и все яснее понимала, что на самом деле всюду, где бы она ни решила жить, ей придется либо всегда прятаться под чужим именем, либо рано или поздно столкнуться с самой большой задачей, даже бедой, о которой пока даже не подозревают эти трое. И хуже всего будет, если она к тому времени выйдет замуж и заведет детей… угроза нависнет и над ними, еще несуществующими, но уже дорогими ей крохами.
– Наверное, мне лучше всего уйти в самый дальний монастырь, – горько заявила девушка, отрешенно глядя мимо враз притихших мужчин. – Иначе, куда бы я ни попала, обязательно приведу за собой беду.
– Ты согласилась стать моей ученицей, и я за тебя отвечаю, пока не сочту обучение законченным, – не согласился Джарвис. – А потом решим, куда тебя отправить.
– Ты
