– Глядя на это лицедейство, хочется одновременно смеяться и плакать, – искоса поглядывая назад, хмуро сообщила расслабленно улыбающемуся учителю Леаттия. – И могу точно сказать, так я никогда не найду мужа, зря только потрачу свое и ваше время. Не верю, что кто-то может думать о любви, чувствуя себя сидящей в банке подопытной мышкой.
– Я никогда не задавался вопросом, как ищут себе мужей знатные девицы, – пожал плечами маг, – но Санди уверяет, что именно так тебя рассмотрит больше подходящих мужчин. Ведь по правилам только мужчина может проявить инициативу и подойти знакомиться.
– А девушкам остается выбирать из этих смельчаков, – съязвила хранительница, и в самом деле чувствуя себя то ли залежалым товаром, то ли жертвой жестокого розыгрыша, – и с тоской смотреть на тех, кто нравится, но не подошел.
– Только мигни, – уверенно заявил Джарвис, – и мы доставим тебе любого.
– Как это? – опешила графиня, рассмотрела в безмятежно озирающих череду колясок глазах учителя лукавые смешинки и рассердилась: – Тебе лишь бы шутить! А мне надо выбирать… на всю жизнь, между прочим.
– А разве тебя кто-то торопит? – хмыкнул он и отвернулся, разглядывая обгоняющую их коляску, откуда доносились веселый смех и звонкие голоса хорошеньких дебютанток.
– Никто, кроме вас, – буркнула Леа, смерив скептическим взором оживленные лица, развевающиеся атласные ленты шляпок и кружево зонтов и перчаток. – Не могу я думать только о себе, когда вижу, сколько людей ждет от меня какого-то выбора.
– Тогда сделай такое же счастливое личико, как вон у тех кукол, и улыбайся всем мужчинам подряд, как они. Может, кто-то и клюнет.
Душу графини кольнуло обидой, но она сумела сдержаться, не подав виду и не ответив резкостью. Помолчала немного, обдумывая его слова, и тихо спросила:
– Тебе хотелось меня задеть? Думаешь, я и сама не чувствую в этом какую-то неправильность? Только никак не могу понять, в чем дело. И раз ты советуешь, постараюсь эти три дня быть такой, как они, это не так уж и трудно. Но если после бала мое мнение не изменится, уеду назад в поместье или в какой-нибудь другой глухой уголок и буду сидеть там, пока не придумаю выход.
– Как хочешь. – Джар снова широко улыбнулся проезжающим мимо красоткам и небрежно сообщил, резко меняя тему: – Сейчас выедем на набережную. Экипажи туда не пускают, и все гуляют своими ножками. С лестницы прекрасный вид, везде торгуют напитками и сластями, мороженым и орехами, и можно посидеть в беседке.
– Они наверняка все уже давно заняты, – засомневалась хранительница, вспомнив, как любила смотреть вечерами на озеро.
А тут морской залив, шхуны, яхты… лодки… тающее в волнах солнце.
– Бензор выкупил беседку на всю декаду, – с усмешкой доложил магистр.
– Спасибо, – смутилась Леаттия и вдруг вспомнила, о чем хотела его спросить: – А ты хоть раз влюблялся?
– Я был женат, – ровно проговорил Джар, помедлил секунду и суше добавил: – И даже имел сына.
– Извини, – тут же раскаялась в своей бестактности девушка, с чего-то вообразив, будто его семья погибла.
– Не за что, – так же сухо прервал ее извинения маг. – Они живы и здоровы.
И демонстративно отвернулся, давая понять, что разговаривать на эту тему больше не намерен.
По набережной они шли неторопливо, приноравливаясь к движению гуляющей разряженной толпы. Леаттия осторожно, двумя пальчиками, держалась за согнутый локоть «брата», старательно приподнимая второй рукой длинный подол. Споткнуться и упасть нельзя ни в коем случае, тогда сегодня вечером вся знать Давра станет насмехаться над неуклюжей провинциалкой.
«Делать им больше нечего», – сердито стискивала губы хранительница, с огорчением признавая прелесть простых отношений и удобство более коротких юбок.
Медленно продвигаясь вдоль перил к широкой лестнице, которую считало своим долгом перестраивать и украшать не одно поколение герцогов Овертонских, Леаттия рассмотрела разнообразные многоярусные беседки, как грибы облепившие лестницу с обеих сторон, и поняла, что заранее глубоко благодарна Эгрису за заботу.
Даже если их беседка окажется не верхней и не самой удобной, все равно намного приятнее смотреть на море, не слыша отовсюду наигранных вздохов, приторных комплиментов и рассуждений о погоде и предстоящем празднике. Хранительнице все это успело надоесть, пока они добрались до ступеней.
– Тут можно спускаться самим, а можно нанять паланкин, – равнодушно намекнул Джарвис, когда они преодолели несколько широких ступеней и Леа успела хорошенько подмести их подолом.
– Отдаю тебе право выбора, – холодно заявила она, не понимая причины его странного поведения.
Вовсе не так, по ее мнению, должны разговаривать наставники со своими ученицами.
– Я могу даже отнести тебя на руках. – Трудно было не различить язвительных ноток, как змеи скользивших в голосе мага.
– У гильдии не хватит денег на носильщика? – приподняла бровь графиня, смутно догадываясь, что говорят они о разных вещах.
– У нее хватит денег даже на дворец, – ехидно сообщил он и щелкнул пальцами, подзывая паланкин. – Прошу.
Паланкином здесь называлось застеленное шелковым покрывалом легкое кресло, над которым болтались кисти обтянутого выгоревшим шелком балдахина. Как только Леа уселась и оправила юбку, наставник надменно скомандовал:
– В сиреневую беседку его светлости герцога Виториуса Овертонского.
Парни в соломенных шляпах сумели ничем не выдать своего изумления, схватились за длинные ручки и споро понеслись вниз.
А вот Леаттия едва смогла выдохнуть вставший в горле ком: почему-то одно упоминание о герцоге вызывало неодолимую неприязнь. Как вскоре выяснилось, ехать нужно было всего ничего, сиреневой беседкой называлась ажурная башня, стоявшая на одном из поворотов так удачно, что вид из нее не загораживало ни одно подобное строение.
– Прошу. – Джарвис оказался возле паланкина, лишь только тот остановился.
Графиня огорченно вздыхала, представляя, как учитель, чтобы не опоздать, козликом скачет за ними по ступенькам, и досадовала на свою несообразительность, но ничего изменить уже не могла.
Носильщики давно умчались наверх, а она все стояла, держась за мраморные перила, изучая ажурное сооружение, щедро задрапированное светлыми, но не прозрачными занавесями, и не зная, как, а главное, о чем теперь разговаривать с магом. Хотя и умела вести вежливые беседы на любые темы, но сейчас никак не находила ни нужных слов, ни смелости.
При ближайшем рассмотрении беседка оказалась трехэтажной. В нижнюю и верхнюю ложи вели неширокие изящные лесенки с ажурными перилами, и Леа была убеждена, что их отправят вниз. И заранее с этим смирилась – провинциальные гости должны быть счастливы уже тем, что попали сюда. И не страшно, если вид будет немного менее величественным. Однако вскоре выяснилось, что Эгрис приготовил им сюрприз.
– Ваша ложа – самая верхняя, – прозвучало подобострастное сообщение, и, обернувшись, графиня обнаружила рядом лакея в герцогской ливрее, почтительно взиравшего на щедро украшенный золотыми виньетками плотный билет мелового картона, небрежно предъявленный Джаром. – Проводить?
– Спасибо, мы не заблудимся, – учтиво отказался маг и с той же безликой обходительной улыбкой подставил ученице локоть: – Прошу!
Графиня заученно улыбнулась, положила пальчики на сгиб его руки и, подхватив юбки, уныло шагнула под полог раздвинутой перед ними шелковой занавеси. Трудно было не сообразить, что учитель на что-то
