Я уже потеряла счет попыткам и упавшим на мою многострадальную макушку каменюкам, которые не желали больше оставаться на прежнем месте, когда ведьма наконец скомандовала отбой. Моя благодарность Сирени за чудо-шапочку, сквозь которую не пробился ни один осколок, возросла в геометрической прогрессии, после того как я додумалась натянуть ее на манер омоновца. Ничего, что видно сквозь редкое плетение было плоховато, все равно в первые минуты после броска мне это не нужно. Зато больше ни один камешек не поцарапал мой нос.
Обратно в комнату меня вез на спине Фуссо в специально припасенной для этого корзине. Оказывается, Сирень много чего предусмотрительно заранее натаскала в эту пещерку и сложила в защищенной магической стеной нише. И воду, и несколько кусков вареного мяса, завернутого вместе с ломтем хлеба в чистую салфетку, и даже пару одеял, чтобы не валяться на холодном камне, когда мне милостиво давали несколько минут на отдых.
Выползая после ванны в комнату, я чувствовала себя как после кросса, посвященного Дню космонавтики. Наш мэр был рьяным поклонником высоких, в прямом смысле, достижений.
И потому, наскоро проглотив несколько остывших кусков, из последних сил забралась в постель, полусонно наблюдая, как Фуссо шустро подъедает оставшиеся продукты.
– Спи, – скомандовала Сирень, уходя в тоннель, – утром разбужу рано.
Я еще хотела возмутиться такой категоричностью, но не успела. На месте дыры прямо на глазах сгустилось и затвердело темное облачко, превращаясь в монолитный камень.
И вот теперь она явилась, твердо намереваясь исполнить свою угрозу – разбудить меня пораньше, хотя я не помню, чтобы с вечера на это соглашалась.
– И не притворяйся, будто не слышишь. Дав согласие стать моей ученицей, ты заключила договор, по которому я имею право наказывать тебя за уклонение от моих приказов по собственному усмотрению, – выдает коварная ведьма фразу, достойную самого ушлого бюрократа и заставившую меня решительно сесть на постели и уставиться на нее.
Очень возмущенно уставиться.
– Вот и молодец, что сразу поднялась, – словно не замечая моего взгляда, деловито похвалила Сирень, отпирая дверь. – Пока ты умоешься да оденешься, я пирог порежу, а Фус за горяченьким на кухню сходит, сейчас поесть и на обед с собой взять, чтобы сюда не возвращаться.
А едва Фуссо выскочил в тоннель, сноровисто заперла ее на ключ и втолкнула меня в ванную, не обращая внимания на то, что я даже обуться не успела.
– Времени мало, видела, как он бегает? – бросая мне под ноги кусок полотна, зашептала торопливо. – Давай я коротко поясню, чего ты еще сама не поняла. Но на всю правду пока не рассчитывай, сразу упреждаю. Потому как тебе Роул в душу запал… – Она в предостерегающем жесте подняла перед собой руки: – Нет, не ежись, отговаривать не стану, по себе знаю, бесполезно это. Своим умом решай, как с ним быть. Мне для важного дела помощь ведьм нужна, а кто-то из ковена моим врагам доносит. И поймать не могу, хитер чертов маг, защитил от пригляда. Потому, уж извини, я все на тебя свалила, вроде это ты из симпатии к Роулу наши планы выдала, вот они на тебя и злятся, за подземелье-то. Сама понимаешь, их там вовсе не по головке гладили. Теперь, когда истинная изменница успокоилась, собираюсь сказать им одну новость и надеюсь поймать, когда она побежит доносить.
Ведьма замолчала, прислушиваясь, затем молнией метнулась прочь, успев шепнуть, чтобы я поспешила.
«Вот еще, и без спешки обойдусь», – фыркаю в ответ на ее наивные советы. Что, в первый раз, что ли? Слегка смочила ладони, провела по лицу и волосам и присела на край каменной бадьи. Мне требовалась хоть одна спокойная минутка переварить сказанное Сиренью. Конечно, подставила она меня знатно, и если не откроет ведьмам правды, мне никогда в жизни не отмыться. Но и ее можно понять: кроме меня, пришелицы из другого мира, лучшей кандидатки на эту роль не найти.
Вот только поверит ли ей предательница? Судя по всему, хитрости и осторожности той не занимать, раз до сих пор не поймалась. И еще, если честно, неприятно задел меня домысел Сирени, что за сомнительное внимание Роула я смогу разболтать чужие тайны. Вот в чем ином – не знаю, а уж в этом на меня положиться можно как на себя.
Вон, когда Люська залетела по своей вечной доверчивости и влюбчивости, кто, как не я, молчал все полтора месяца, пока она решала, как поступить? И не я первая тогда предложила посоветоваться с Мариной, зря потом Люська на медичку обижалась, когда ее пропавший дружок вдруг вернулся к ней и начал рассказывать, какой он видит их совместную семейную жизнь. Люська тогда была просто в шоке. Она-то представляла свое будущее совсем иначе, у нее вообще всегда были преувеличенные иллюзии насчет собственной внешности. И меньше чем на сына Кристины в качестве мужа она не претендовала.
А вот я всегда знала, что должна рассчитывать только на свои умственные способности, и всякие попытки одноклассников перейти на новый уровень отношений пресекала на корню, прекрасно понимая, что во мне они видят только незанятую телку.
Эти воспоминания почему-то меня расстроили, хотя раньше я относилась к своей заурядной внешности вполне адекватно, приняв как гипотезу, что по-настоящему умному парню красивая дура понравиться не может, и значит, мне остается только дождаться, пока кто-то рассмотрит во мне кучу положительных качеств. А вот теперь эта точка зрения в связи с моей новой внешностью начинала терять свою убедительность и мне срочно требовались дополнительные аргументы для ее поддержки.
Или опровержения.
Я решительно спрыгнула с бортика, одним махом натянула вчерашний наряд и, состроив непринужденную улыбку, направилась в комнату. Фуссо уже был тут, и Сирень ловко выгружала из корзинки источавшие вкусный запах горшочки.
– Вот и я, – объявляю, шлепаясь на скамеечку, и без промедления задаю Сирени мучающий меня вопрос: – А вот эта внешность… которая у меня сейчас, она скоро сойдет?
Показалось мне или клешни Фуссо на самом деле на мгновение застыли, а сам он замер в ступоре?
– А почему тебя это так волнует? – неожиданно насторожилась и ведьма. – Или этот
