А в голове почему-то вспыхивает яркое воспоминание о том весеннем дне, когда Марина возила меня в город. Пышный фонтан на площади, в который озорные мальчишки бросают маленькие пластиковые шарики. И сильные струи откидывают их так ловко, словно именно для этого и предназначены.
Наверное, страстное желание спасти себя и отряд как-то наложилось на это воспоминание, не знаю, помню только, что сознательно ничего подобного я сделать не хотела. Потому и смотрела на вырвавшийся из пола водяной веер, разметавший ядовитый дым по потолку и стенам, с таким же изумлением, как и застывшие в ступоре гольды.
– Кэт, это ты?.. – растерянно бормочет Клюква, прикрываясь локтем от тугих струек. – Останови!
– Как? – чуть не плачу я, но фонтан внезапно выключается сам, безо всякого участия с моей стороны.
– Ты сильная ведьма, – уважительно объявил тот гольд, что поднял мне шоколадки и в котором я теперь с уверенностью определила их командира. – Тут нет поблизости ни одной водной жилы.
Остальные гольды согласно кивали мне мокрыми головами, не торопясь стирать с лиц текущие из-под шапок струйки, и я хотела сказать им, что сама не знаю, откуда взялась эта вода, но от пережитого напряжения пересохло во рту, и ноги начали предательски подкашиваться. Командир гольдов услужливо подставил плечо, и меня заботливо усадили на мокрый мех. Клюква немедля ринулась к распростертой на полу Березе, а гольды затаились у пролома, готовясь защищать его от вторжения врагов. И только я снова оказалась не у дел, да еще и чувствовала себя такой выжатой, что не находила сил выговорить хоть слово. И в глубине души даже радовалась этому – можно пока не задавать Клюкве вопрос, на который до ужаса боюсь услышать ответ. В каком состоянии Береза.
– Латринея! – внезапно необычайно громко зазвенел под сводами такой знакомый мелодичный голос, и у меня на миг замерло сердце. Но сразу же, невесть чему обрадовавшись, куда-то заполошно заторопилось. И потеснив вину и боль за Березу, для меня вдруг самой важной стала абсолютно неуместная в этой обстановке забота о собственной внешности.
Пусть это было глупо и наивно, но я могла думать только о том, как выгляжу в этой мокрой невзрачной шапке. А еще в надежном, но далеко не изящном защитном жилете, усыпанном каменной крошкой, и с неразлучным потертым рюкзачком за плечами.
Попытавшись представить себя со стороны, чуть не застонала от разочарования. Картинка получилась совершенно безрадостной и не оставлявшей никакой надежды на внимание князя. Впрочем, если не кривить душой, ее не было, даже когда я гуляла по его дворцу в шелковом платье и с тщательно уложенными волосами, иначе он не бросил бы меня в той клетке.
А в пещере после слов Роула постепенно стих грохот падающих камней и перестали летать боевые молнии. Только стоны и крики раненых никуда не делись, но усиленный магией звонкий голос легко их перекрывал.
– Латринея, я предлагаю перемирие. Давай поговорим! – снова гулко звучит под сводами голос, и я с досадой понимаю, что втайне все время мечтала его услышать, но ни за что бы в этом не призналась.
Даже самой себе.
Ведь он означает, что князь жив, и для меня это почему-то очень важно, намного важнее спасения совершенно неизвестного мальчика. К которому я не испытываю ничего, кроме обычной жалости. А вот к Роулу… мне жутко не хочется даже пытаться разобраться в сложной мешанине собственных чувств, интуиция подсказывает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Главное сейчас – он жив и невредим, и хотя практически признался в поражении, первым предложив перемирие, в моей душе теплится надежда на мудрое решение Сирени, после которого больше не будет погибших.
– Слава странницам, приходит в себя, – тихо прошептала Клюква, и я, облегченно вздохнув, тут же эгоистично выкинула из головы и Березу, и ее травму.
Переключив все внимание на происходящее за пределами комнаты, с замиранием жду отклика ведьмы. Я уже и свою счастливую считалочку про себя пробормотала, и на всякий случай трижды незаметно сплюнула за плечо. Так мне хотелось, чтобы они попробовали договориться мирным путем. Войну я и раньше никогда не любила, даже фильмы про нее не смотрела, какой в них интерес? А после сегодняшнего боя и вовсе возненавидела всем сердцем, и не важно, ради чего она затеяна, эта война, нельзя посылать людей на смерть даже за самые великие идеи. Всегда можно найти другой путь.
– Говори, чего хотел, – так же громко отвечает князю Сирень, и от сквозящего в ее голосе нечеловеческого холода притихли даже раненые.
– Мы можем встретиться… в любом месте, где ты скажешь, – почти заискивающе предлагает Роул, заставляя меня чуть покраснеть от стыда за этот тон.
Но, по-видимому, другого выхода у него нет, раз идет на такие уступки.
– Мы не будем встречаться, говори здесь и сейчас. – В словах Сирени теперь не просто лед, а россыпь ледяных игл, насмешливых и злых.
– Но это семейное дело… – еще спорит гном, однако по интонации понятно, что уже готов уступить.
– Не тяни время. Здесь все знают, за что воюют. Сейчас ты добровольно откроешь дверь в сокровищницу и отдашь моего сына, а я постараюсь больше никогда не вспоминать твоего имени.
– А княжество? – словно в раздумье тянет гном, но всем уже понятно, что он согласен с предложением дикой ведьмы.
– Княжество принадлежит законному князю, Эрифиусу Аглензайру, наследнику рода, от рождения обладающему способностями мага, – так же холодно отчеканила Сирень, но мне почудилась в этом ответе какая-то скрытая издевка.
Похоже, и Роул ее почувствовал, потому что молчал дольше обычного. Наверное, собирался с силами или пытался взять себя в руки. И когда я почти уверилась, что ответа не будет, наконец заговорил:
– Хорошо, я согласен. Твои условия? – Голос князя звучит теперь глухо и устало.
– Простые. Твои люди и маги отходят назад, а мои друзья собираются у двери сокровищницы. И если хоть один твой наемник вступит в эту пещеру, перемирие будет считаться расторгнутым.
– У нас будет возможность унести раненых? – так же устало интересуется Роул.
– Десять минут, и время уже пошло. – Судя по всему, Латринея давно взвесила все вероятные вопросы и свои ответы.
Больше всего мне сейчас хочется очутиться там, где они будут договариваться, чтобы хоть одним глазком взглянуть на гнома. Безжалостная логика подсказывает, что эта наша встреча будет последней.
Незачем мне теперь оставаться здесь, а ему больше не нужна будет сила ведьм. Да даже если нужна и он попросит поделиться, добровольно я на это никогда не пойду. Не совсем дурочка, успела оценить силу своих способностей и понять открывающиеся передо мной возможности. Жить так, как я хочу сама, а не так, как диктуют обстоятельства. Даже если этого просит глупое сердце.
Собрав все силы, я по стенке доковыляла до гольдов, с ножами наготове стоящих в проходе и не спускающих глаз с хлынувших в руины людей и нелюдей. Маги заклинаниями приподнимали обломки плит, наемники вытаскивали раненых и погибших. Но разглядывала я вовсе не их.
