– О погоде, о конструктах, о природе, о людях, о ценах, о заказе. – Окончательно погрустнел гость.
– И?
– Теперь я должен этому маньяку четыреста рублей за пару ювелирных конструктов, – вздохнул визитер под веселый хохот хозяина кабинета.
* * *Это был странный день. С одной стороны, сегодня я получил свой первый официальный заказ. Лавка еще закрыта, а почин уже есть. Клиента привел Терской, точнее, нижегородец отзвонился и предупредил, что направил ко мне человека с интересным заказом, и вот сегодня утром я встретился с его протеже. Правда, принимать клиента в пустой лавке я посчитал неудобным, а потому встречу мы провели в одном из ближайших к моему новому дому кафе. Не скажу, что запросы собеседника меня впечатлили, по крайней мере поначалу. Но чем больше я узнавал о том, что ему нужно, тем интереснее мне казалась предстоящая работа.
Домой я уходил, унося в кармане сотню рублей задатка, и мысленно уже представляя, как именно я буду воплощать предложенную заказчиком идею. А дома меня ждал сюрприз. Точнее, не совсем дома, а у входа в лавку. Двое господ весьма необычного вида стояли у дверей и явно не собирались никуда уходить.
Пожав плечами, я миновал этих Пата и Паташона и уже собирался было нырнуть в арку, ведущую во двор, когда один из них меня окликнул.
– Ерофей Хабаров? – Вопроса в громком голосе коротышки было столько же, сколько снега в Сахаре.
– Допустим. – Остановившись, я обернулся к визитерам.
– У нас имеется к вам небольшой разговор, господин Хабаров, – тихим невыразительным голосом проговорил его спутник, высокий гладковыбритый мужчина с глазами навыкате и кислым выражением лица, одетый в не по погоде теплый костюм-тройку. Абсолютная противоположность – второй, невысокий, плотный, почти толстый, постоянно утирающий пот с блестящей лысины, и громогласный, как паровозный гудок, был наряжен в легкие льняные брюки и такую же рубаху навыпуск. Пат и Паташон, иначе не скажешь. Впрочем, торопиться с умозаключениями я не стал. Как бы потешно ни выглядела эта парочка, но вот глаза у них совсем не веселые.
– Важный разговор? – поинтересовался я, одновременно отсекая оба направленных в мою сторону потока внимания. Уж не знаю, чего они хотели добиться, но проверять на себе чужие воздействия я был не намерен.
– Весьма, – все с тем же унылым выражением лица кивнул «Пат».
– Интересно-о, – протянул я и, окинув визитеров коротким взглядом, пожал плечами. – Что ж, поговорим.
Обогнув колоритную парочку, я подошел к двери своей лавки и, отперев тяжелый «амбарный» замок, жестом пригласил их внутрь.
– Уж извините, кресел здесь нет. – Вытащив из-за стойки пару стульев, я поставил их перед гостями. Длинный сморщился и, брезгливо обмахнув сиденье платком, уселся на предложенную мебель, а вот его спутник отказался и с видимым удовольствием приземлился на низкий подоконник. Тоже мне, Карлсон… Понаблюдав за действиями парочки, я оперся спиной о ребро стойки, расположившись так, чтобы оба гостя были в поле моего зрения. – Итак, господа, кто вы такие и чем я обязан вашему визиту?
– А парень с норовом, да, Сеслав? – гулко рассмеялся «Паташон».
– Помолчи, Вышата, – цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз. – А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения к взрослым людям.
– Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые «взрослые люди» не сделали ничего, чтобы заслужить мое уважение. – Пожал я плечами.
– Ерш, натуральный ерш, – с легким ехидством в голосе воскликнул Вышата. – Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь?
– Уймись, кому говорю, семя Переплутово! – неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту: – Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Мекленович Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой… коллега, Вышата Любомирич Остромиров.
– Тоже профессор? – Глянул я в сторону «колобка», на что тот прыснул.
– Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены, – весело произнес «Паташон».
– Вот как… Я наслышан о докторе Граце, Бийские не раз о вас упоминали. А вот господин Остромиров… впрочем, ладно. Так что же привело в мой дом уважаемого профессора и не менее уважаемого волхва?
– Догадливый, – с каким-то странным удовлетворением протянул Остромиров.
– В самом деле, – флегматично заметил Грац. – Это радует.
– Хм, благодарю, конечно, за столь высокую оценку моего интеллекта, господа, но я не услышал ответа на свой вопрос. – Я тоже бываю упрямым.
– Да, конечно, – кивнул профессор и повернулся к своему спутнику. – Вышата, может быть, ты начнешь…
– Как же тяжко с вами, интеллигенты рафинированные. – Волхв фыркнул, но тут же оборвал смешок. Лицо «Паташона» утратило даже намек на веселье, а уставившиеся на меня глаза вдруг превратились в черные провалы. Миг, и вместо пугающей тьмы вновь сияет насмешкой взгляд синих, неправдоподобно ярких глаз. – В общем-то, мой интерес к тебе, Ерофей, прост как алтын. Как ты понимаешь, кругу известно о твоем ученичестве у Бийских, и я, как представитель общины волхвов, хочу спросить, ты прошел обряд Выбора?
– Могу я узнать, почему вас это так интересует? – спросил я.
– Я бы предпочел поговорить об этом после того, как получу ответ на свой вопрос, – медленно проговорил Вышата.
– Что ж, пусть так, – кивнул я. – Нет, я не проходил обряд. Бийские хоть и признали, что я готов к следующему шагу, но в проведении ритуала отказали.
– Ты уверен? – переспросил Остромиров. Грац же извлек из жилетного кармана очки и принялся их протирать.
– Более чем. – Пожал я плечами. – Мне было сказано об этом прямым текстом.
– И апеллировали они к твоей непозволительной юности, разумеется, – протянул «Паташон».
– Нет, они просто отказали, без всяких объяснений, – ответил я.
– Интересно. – Взгляд Остромирова скользнул куда-то в сторону. Волхв пожевал губами, глядя в пустоту, но уже через миг тряхнул головой и улыбнулся своему спутнику как ни в чем не бывало. – Ты чертовски везучий сукин сын, Грац. Ты знаешь об этом?
– Теперь да. – По губам профессора скользнул бледный намек на улыбку.
– Кхм, господа, вы ни о чем не забыли? – поинтересовался я.
– О, прошу прощения, Ерофей, – встрепенулся Остромиров. – Вообще-то мы приехали, чтобы предложить тебе некоторую форму сотрудничества. Точнее, наш профессор хотел бы с тобой поработать в некоторых областях естествознания. Почему именно тебе? Ну, выбор-то у нас невелик.
– Почему? – удивился я.
– Тут довольно щекотливая ситуация. Мои коллеги по кругу очень консервативны, так уж сложилось… исторически, хотя и не отрицают полезности естествознания в его нынешнем виде. В то же время представители классической школы естествознания наконец-то признали, что их подход не всеобъемлющ и многие достижения традиционалистов они своими расчетами повторить не могут. Казалось бы, чем не повод, чтобы объединить
