Я приготовился к яркому, ослепляющему свету, но это было необязательно. Мы не вернулись в центральную часть Базара. Мои глаза привыкли к освещению, и я понял, что мы оказались в жилом дистрикте, закрытом коридоре, где для транспорта едва хватало места. Я слышал отдаленный шум из деловой части станции, эхом отражавшийся от стен громадной конструкции.
Даже по меркам Пространства свободной торговли это были трущобы. Небольшие узкие дома, выстроившиеся в длинные, высокие, непримечательные блоки, расположившиеся по краю дороги. Потолок даже не был отделан карбоном, кто-то просто покрасил его в синий цвет. Однако на небо даже близко похоже не было. К тому же краску нанесли давно, и теперь она вся была покрыта грязью и копотью. Стены были яркого цвета и украшены любительскими рисунками. Из какой-то квартиры доносилась громкая тяжелая музыка, и я почувствовал запах запрещенных химических препаратов.
Рециркуляторы воздуха тарахтели и кашляли, а половина фонарей умерла, из-за чего в коридоре было мрачновато.
Сей огляделся с явным отвращением. Мне уже приходилось бывать в подобных местах, хоть и весьма давно. И все-таки коридор был довольно просторным, дома не были разрушенными, так что неважно, насколько ветхим выглядело это место, вероятно, по меркам Базара, жить здесь было не так уж плохо. А по сравнению с центральной частью Базара здесь было удивительно тихо. Хотя бы этого было достаточно, чтобы заставить меня забыть о том, что наручники теперь весили в два раза больше, чем полчаса назад. Так же как и ботинки.
Фрибер повел нас к лестнице. Рядом были лифты, но ни один из них не работал. По карбоновому щиту над аварийными рычагами и сенсорам, фиксирующим биологическую опасность, было видно, что сломаны они были давно. Повсюду были нарушения безопасности.
Хотя бы этим двоим не нужно было беспокоиться, что здесь их может поймать полиция Базара. Если тут даже за освещением никто не следил, то за камерами наблюдения уж тем более.
Аренда квартиры здесь, должно быть, стоила около тысячи в валюте Пространства свободной торговли. А может, и больше, учитывая, что на Базаре было мало недвижимости.
В Империи можно жить в намного лучшей – может, немного меньшей по размеру – казенной квартире и не платить за нее ничего. У тебя будет свой комбайн и небольшая дотация – знаки внимания Императрицы. И ты получаешь это просто так. За то, что ты эвагардец. Что насчет здравоохранения? Образования? Этим людям приходилось бороться за все то, что самый бедный эвагардец воспринимал как должное.
Им приходилось много работать, чтобы выжить здесь. Даже Коенгард, самый обделенный вниманием Императрицы город, был волшебной сказкой по сравнению с этим районом.
По правде говоря, жить на дотации и зависеть от Императрицы унизительно, но хуже ли это, чем жить здесь? В Империи это был главный вопрос.
Мы поднялись на два пролета и пошли дальше. Внизу несколько детей играли в игру с липкими ботинками и голографическим мячом, бросая его туда-сюда по коридору и бегая по стенам, чтобы поймать его, когда он отскочит. Ни на ком из них не было защитной экипировки – мне это немного напомнило Коенгард.
Игра казалась веселой. Жаль, у меня не было столько энергии.
Уиллис ударила по дверному звонку. Ничего не произошло. Ни светового, ни звукового сигнала. Она снова хлопнула по нему. Затем еще раз.
Она возвела глаза к потолку и принялась стучать в металлическую дверь.
Прошло несколько минут. Она посмотрела на голограмму.
– Попробуй ты, – сказала она Фриберу, и тот начал колотить в дверь. У него получалось намного громче, от его ударов дверь дрожала вместе с дверной коробкой.
Прошло еще несколько минут. Наконец, дверь открылась.
Сонная женщина была немного старше меня. Она была стройной и полностью лысой. На ней было только серое нижнее белье и майка с изображением птицы. На плечах у нее были большие угловатые татуировки, а на левом бедре – огромный шрам.
Она терла глаза и зевала. Ее взгляд остановился на Уиллис, и она тут же попыталась захлопнуть дверь. Однако Фрибер распахнул ее и вошел внутрь. Уиллис толкнула нас с Сеем следом за ним.
Квартира была скромной и безупречно чистой. Вещей было немного, но все они были на своем месте. Терморегулятор не работал, поэтому в помещении было слишком жарко.
С секунду она смотрела на Уиллис и Фрибера, затем устало почесала живот и без слов пошла на кухню.
Мы все пошли за ней.
– Кто они? – спросила она, взяла кружку и налила кофе из комбайна для напитков.
– Просто мясо, – ответила Уиллис. – Имперцы.
Лысая девушка ничего не сказала. Она размешала что-то белое в кофе и залпом выпила половину чашки. Она поставила кофе в сторону, все еще стоя спиной к нам, оперлась о кафельную поверхность и опустила голову. Молила о терпении? Пыталась проснуться? Собиралась с мыслями?
Наконец она выпрямилась и посмотрела на нас, скрестив руки на груди и прислонившись к стойке.
– Скажи прямо, что тебе от меня нужно, – сказала она. – Я не собираюсь гадать. Я не эмпат.
– Отведи этих двоих на рынок вместо нас.
– Почему бы вам самим это не сделать? – Она прищурилась. – Вы опять проскользнули сюда тайком?
– В чем проблема? У тебя же есть коды.
– Сколько я получу?
– Нисколько. Поможешь нам сегодня, и мы в расчете.
Лысая девушка нахмурилась.
– Дайте мне их контракты.
– У них нет контрактов.
– Ну конечно. Оставьте меня в покое. Если люди сами готовы продать свои души, на то их воля. Но нельзя просто так похищать людей, чтобы продавать их за деньги. Отвезите их к Идрису.
Уиллис активировала голограмму и показала что-то девушке. У той расширились глаза.
Она быстро взяла себя в руки.
– Откуда это у тебя?
– А ты угадай, Нора.
– Я была пьяна.
– Я знаю.
Фрибер
