– Не смотри на меня… – сквозь слезы хрипло повторяла она. – Я не слабая! Я не слабая…
– Тише, тише. Я с тобой.
Он гладил ее по спине, по волосам, чувствуя, как ее мокрая щека касается его щеки.
– Только не уходи, – проскулила она, крепко к нему прижавшись, почти задушив в не по-женски крепких объятиях. – Если ты бросишь меня, я тебя убью!
– Дурочка. – Герман улыбнулся, хотя повода вроде бы не было. – Теперь я буду тебя защищать. Ничего не бойся, хорошо? Ничего не бойся.
– Ты обещаешь?
Объятия разжались, кажется, Стефания чуть отстранилась, но все равно была так близко, что обжигала губы дыханием. Герман подавил желание облизнуться, так жарко ему вдруг сделалось.
– Конечно, обещаю. Я стану твоим рыцарем, если ты мне позволишь.
– Просто рыцарем? – Она будто бы ожидала иного, но Герман не мог сказать того, что вертелось на языке. У него не хватало смелости, ведь она – принцесса.
– Самым верным.
– Мне нужно больше…
Стефания тихо выдохнула, и щеки коснулось что-то мягкое, горячее и влажное. Герман не сразу понял, что это был поцелуй.
– Герман! Герман, скорее… – взволнованно позвал от двери Марк. Потом коротко вскрикнул, и в палату стремительно вошел мастер Гош. Он был крайне мрачен, сосредоточен и, как Герману показалось, озадачен. Не обращая внимания на нарушение постельного режима, он жестко приказал:
– Пошли вон оба.
Стефания задрожала так сильно, что ее дрожь передалась Герману. Он взял девушку за руку и повернул голову на голос Гоша.
– Если это касается Стефании, то я…
– Вон, я сказал.
Марк схватил Германа за рукав и потянул:
– Пошли. Пожалуйста.
Стефания выпустила его ладонь и ни слова не сказала. Марк потащил Германа к выходу, и, проходя мимо доктора, Герман уловил что-то смутное, даже не эмоцию, а намек на нее. И понял, что оказался прав, – дело касалось Стефании. И это было что-то очень… тревожное.
– Подождите…
Однако Марк с неожиданной силой выпер его в коридор, и дверь в палату с грохотом захлопнулась. Марк не остановился на этом и потащил Германа дальше, но тот не собирался смиряться. Он вырвал локоть из пальцев Хатти, при этом едва не потеряв равновесие, и, нащупав его плечо, толкнул к стене.
– Что происходит? Почему Гош встревожен? О чем он собирается беседовать со Стефанией? Ты знаешь, что меня сложно обмануть. Отвечай!
Тут он немного блефовал, но нужного эффекта все же добился. Марк занервничал.
– Я не могу сказать, это медицинская тайна. Правда не могу! Не заставляй меня.
– Хотя бы намекни, – почти взмолился Герман и схватил Марка за второе плечо. – Ты отвел меня к ней и теперь не можешь бросить меня на полпути! Мне нужно знать, я обещал защищать ее!
Марк засомневался, его эмоции снова пришли в бесконтрольное хаотичное движение, и наконец он негромко признался:
– Мы провели кое-какие анализы, в том числе и магическое сканирование глубинных слоев ауры. В общем, ты не все знаешь об этой девушке. Ее уже давно не должно было существовать на этом свете. На ней лежит сильнейшее заклятие медленной смерти. Недавно что-то остановило процесс, но в любой момент может начаться обратный отсчет. Прости.
Он вывернулся и оказался рядом с Германом. Осторожно тронул его за плечо.
– Если эта девушка тебе дорога, не оставляй ее, она может этого не пережить.
Урок 12
Чужие секреты всегда кажутся увлекательнее своих
На Германа вдруг накатила невероятная усталость. Казалось, он только сумел сложить все фрагменты невероятно сложного пазла по имени Стефания, и вновь оказалось, что не хватает деталей. Марк рядом занервничал, сильнее сжимая его плечо.
– Ну не переживай ты так. Она же пока еще жива.
– Пока? – Герман готов уже был вцепиться в Марка и вытрясти из него все, что тот поклялся держать в секрете, как в коридоре послышались шаги. Герман по инерции обернулся, вновь забывая, что повязка полностью лишала его зрения.
– О! Какая удача! – Герман без труда узнал голос Вильяма и насупился. – Привет! Стефания ведь в этой палате лежит? Мне сказали, что сегодня я могу ее навестить.
Марк отпустил его, и Герман вдруг почувствовал себя посреди высокого моста без ограждения. Неверный шаг – и он упадет вниз.
– В этой, но к ней пока точно нельзя, ее осматривает мастер Гош. – Он, казалось, обрадовался появлению Вармы, ведь тот спас его от продолжения неприятного диалога. А Герман подумал, что это несправедливо – разрешить навестить Стефанию только одному Вильяму. А он ведь ей даже не родственник.
Даже не ее парень.
– Жаль. – Вильям вздохнул. – Тогда зайду к Герману. Ребята попросили занести ему гостинцев.
– Вообще-то я здесь, – хмуро встрял Герман.
– И правда! А ослеп вроде ты, а не я, – фыркнул Вильям и вновь обратился к Марку: – Его палата соседняя? Давай отведу, у тебя дел, наверное, полно.
Молочное облако всколыхнулось и потянулось к его локтю, но Герман вдруг, резко отдернул руку. Присутствие Вильяма его раздражало и, стыдно признаться, обижало. Особенно сейчас, когда он беспомощен, как слепой котенок, а меньше всего хотелось в этом прикосновении ощутить презрение и жалость. Те самые чувства, которые люди привыкли испытывать к калекам.
– Про твою гордость я уже наслышан, но она сейчас неуместна.
Герман понял, что со стороны наверняка выглядел очень глупо, и скрепя сердце позволил себе помочь. Но в неожиданно теплом прикосновении он ощутил не жалость, а уважение, совершенно расходящееся с едкими словами Вильяма. Стало невыносимо стыдно.
– Прости, – вздохнул Герман, когда они остановились перед дверью. Вильям хмыкнул:
– За что же?
– Плохо о тебе подумал.
– Я тебя не понимаю. Аккуратнее, порог.
В палате, где Герман провел последнюю неделю, пахло цветами и уже привычно – лекарствами. Солнце било в окно, словно и не ждало со дня на день сезона дождей. Даже с закрытыми глазами Герман ощущал его тепло на щеках и очень жалел, что не может выглянуть на улицу, чтобы запомнить последнее цветение хризантем в парке перед медицинским крылом.
Вильям помог Герману добраться до койки, но сам на кровать не сел. Зашаркал по палате и, видимо, принес табурет.
– Зигги и Фо тебе привет передавали, – начал Вильям. Его словно и не смущала возникшая неловкая пауза. Герман же испытывал внутреннее напряжение и дискомфорт, Вильям запомнился ему другим – заносчивым и немногословным, а теперь был готов болтать без умолку. – Да и приятели твои обивают порог медицинского
