Следом какая-то неведомая сила заставила его поднять руку и аккуратно смахнуть еще не высохшую слезинку с щеки девушки.
К огромной радости неудавшегося суицидника, Чериш не отстранилась. Она все так же стояла вблизи него и с интересом наблюдала за изменениями, происходящими на его лице-мониторе. Узкие светящиеся полоски на абсолютно черном дисплее, еще недавно придававшие взгляду биоробота зловещий вид, плавно становились большими и такими же, как раньше, смешными глазами, которые всегда забавляли его бывшую соседку. Но это было так давно, что Чериш почти их позабыла.
Девушка опять улыбнулась. Этот забытый и в то же время новый, добрый и нескрываемо влюбленный взгляд ее старого приятеля вселял в нее уверенность, что его окончательно покинули дурацкие мысли о бессмысленном поступке. Нежно стерев рукавом жакета пыль на испещренном трещинами лице-мониторе Маркуса, Чериш отошла в сторону.
Неожиданно очнулся сержант. Скорее не неожиданно, а наконец-то дождавшись окончания душещипательной сцены с неудачным самоубийством биоробота и благоразумной красоткой, которая моментом охладила горячую голову горе-суицидника. Сержант был опытным воякой и понимал, какая выходка Маркуса стала причиной такого диалога между синтетическими существами. Дождавшись, когда беседа представителей исчезнувшей цивилизации закончится, морпех поднялся на ноги и с какой-то хитрой улыбкой похлопал Маркуса по плечу.
– Ты рано хотел обосраться, парень! Вот увидишь, мы с тобой еще славно повоюем, так что не забивай свою голову всякой ерундой!
Биоробот с удивлением посмотрел на сержанта.
– Да, да, Маркус! Даже не думай об этом в следующий раз! Ты был нам нужен и будешь нужен всегда, и мы за тебя порвем всех!
На последней фразе морпех повернул голову в сторону ехидно улыбающегося старика Вайса, сидящего на полу и впился в него глазами. В своих мыслях сержант медленно и с невероятной жестокостью резал нацистского фанатика на миллионы кусков, выпуская наружу его гнилые потроха. Мерфи, наверное, отдал бы половину своей жизни за то, чтобы наяву вырвать из Вайса позвоночник, хотя морпех и так дважды умирал, добираясь до этого гребаного подземелья, что за предстоящий мученический конец сошедшего с ума ублюдка расплатился сполна.
Вдоволь искромсав профессора взглядом, сержант перевел взор на работника лаборатории, уже почему-то расслабившегося и опустившего вниз пистолет. Морпех, словно гипнотизируя свою жертву, тихо и вкрадчиво заговорил:
– Дай мне его, лаборант, дай! Я тебя не трону, обещаю! Только дай мне эту тварь, прошу тебя!
Услышав слова Мерфи, работник лаборатории поднял на него глаза. Он, как показалось сержанту, был абсолютно спокоен, и его не волновало произошедшее. Человек, оперевшись о стену, стоял в расслабленной позе, и чувствовалось, что ему порядком надоело быть в роле караульного. Он молчал, как будто бы морпех обращался не к нему.
– Слышишь, клоун, я это тебе говорю! – продолжал Мерфи. – Или тебе одного раза мало сказать? Если надо, повторю еще раз!
– Понял я все, Мерфи! – неожиданно заговорил лаборант. – Я вот только не понимаю, что от этого изменится, если ты старику свернешь голову?
Тут рассмеялся профессор, услышав слова лаборанта:
– Ха-ха-ха-ха! Какие же вы все глупцы! Неужели вы думаете, что моя смерть что-то уже изменит?
В конце старик закашлялся, отхаркнул кровавый сгусток и с ехидством посмотрел на сержанта. Тот не находил себе места от своей беспомощности. Он скрипел зубами и сжимал кулаки, и ему действительно хотелось вырвать из старика позвоночник, но, на удивление того, он заговорил спокойным и тихим голосом, хотя и сделал это сквозь зубы:
– А почему ты, старый ублюдок, думаешь, что так просто и легко покинешь этот мир? Ты сперва отключишь эту свою гребаную программу и только потом сдохнешь. А чтобы ты лучше шевелился, мать твою, я буду от тебя отрывать по кусочку твоего гнилого мяса до тех пор, пока ты не сделаешь все, что я тебе скажу! Поверь мне, это будет больно, дьявольски больно и долго. Ооочень больно и ооочень долго! Так больно, что тебе все покажется адом. Я не дам тебе сдохнуть быстро, старик! Я буду присыпать тебе раны порошком из армейской аптечки, чтобы ты до конца не истек кровью и не протянул ноги раньше времени и как можно дольше радовал меня своими адскими мучениями. В конечном итоге ты сделаешь все, что от тебя потребуется. Поверь мне, я знаю, что говорю! Ты меня понял, старик?
Вдруг профессор снова посмотрел на часы и, не убирая глаз с циферблата, выругался.
Выходка Вайса, которому как будто было все равно, что с ним сейчас может произойти, поставила точку в терпении морпеха. Мерфи сорвался с места. Он уже не обращал внимания на заряженный ствол в руке лаборанта, он бежал прямо на старика. Обожженный, сжатый до боли в пальцах кулак сержанта уже летел в голову нацистскому фанатику…
Глава 45. Спецслужбист
Раздался оглушительный выстрел. Звук пороховых газов, выталкивающих смертельный свинец, словно вышиб сержанту мозг, заставив его остановиться. Мерфи резко бросился на пол и откатился в сторону, но через долю секунды, поняв, что он все же не ранен, кинул взгляд на лаборанта.
Рука мужчины с зажатым в ней пистолетом продолжала лениво свисать вниз.
Мерфи понял: лаборант не стрелял. Но кто это был?
– Ха-ха-ха-ха… Прошу прощения за внезапность, господа! – вдруг разнеслось эхом.
Все резко повернули головы на голос. Семья Дерриков, Маркус и Чериш, увлеченные действиями Мерфи, совершенно не заметили, как открылась входная дверь, и только внезапный выстрел, а после него и чей-то смех заставили их обратить на себя внимание.
В дверном проеме стоял человек. Он был одет, как в таких случаях говорят, с иголочки. Идеально сидящий черный костюм, под которым виднелся такой же черный галстук, выглядывающий мастерски завязанным узлом из-под воротника белоснежной рубашки. На ногах мужчины красовались до блеска начищенные ботинки, к удивлению не запачканные пылью, заполонившей каждый дюйм древнего помещения. Те на фоне почерневшего от плесени гранита нарочито бросались в глаза компании людей и биороботов, изрядно перемазанных той же пылью и плесенью. Незнакомец уже не смеялся. Он стоял молча, криво улыбаясь, с выставленным вперед пистолетом и, судя по всему, разглядывал обстановку. Никто из присутствующих не мог определить, куда в этот момент был направлен взгляд человека. Тому виной были темные очки в дорогой роговой оправе, за которыми прятались его глаза, к тому же очки частично скрывали многочисленные уродливые шрамы на его лице, судя по всему, появившиеся совсем недавно.
Первым пришел в себя сержант, какое-то время не понимающий, что произошло. Вдруг он резко вскочил на ноги. Его
