Вход, отделанный мрамором, впечатлял – сенсорные двери, большой шлюз с охранником за пультом, турникет, напоминающий небольшой шлагбаум, ну и неизбежная рамка металлоискателя, пронзительно заверещавшая, когда Виктор прошел сквозь нее. Показав словно из воздуха возникшему второму охраннику содержимое сумки – разводной ключ, крюк для подъема крышки люка и прочее железо, он без вопросов был допущен к лифтовому холлу, в который мог бы поместиться немалых размеров дачный коттедж.
На девятом этаже он предъявил карточку сидящему у лифта консьержу и пошел по круглому коридору. У двери с номером 916 остановился, заглянул в навигатор, словно сверяясь с записью о вызове, и, надвинув корпоративную кепку на глаза, тронул сенсор звонка. Подождал минуту, другую, снова позвонил. Никого. Теперь следовало сообщить об этом Николаю Семеновичу и, не дожидаясь оперативников, возвращаться в Департамент. Но на миг Виктор представил, что в квартире Ольга, истекая кровью, лежит на полу, над ней нависает маньяк с огромным кухонным ножам, еще немного, и…
С другой стороны, здравый смысл подсказывал, что ситуация просто воняет подставой! Если Николай Семенович беспокоится за Ольгу, то он давно прислал бы сюда людей или, по крайней мере, приказал войти и проверить, все ли нормально. Но если он войдет, а там трупы, и тут же врывается полиция с понятыми? Подозрительно, что ни охрана, ни консьерж не поинтересовались, куда он идет, не проконтролировали вызов по местной линии.
Дед Страшная Борода, гоняя резервистов сквозь тренировочные площадки, часто приговаривал «параноики живут трудно, но долго». Виктор, остро сожалея, что он не параноик, попытался открыть дверь карточкой. Магнитный замок щелкнул, но не поддавался. Наверное, закрыто на засов изнутри, успел он подумать перед тем, как дверь резко распахнулась и ему в лоб уперлось что-то холодное и металлическое.
– Не надо в меня стрелять, – только и сказал он, когда Ольга, схватив его за лямку комбинезона, втянула в прихожую.
Неплохо живут архитекторы на пенсии, думал Виктор. Шесть комнат с изогнутыми по дуге большими во всю стену окнами, выходящими на зону отдыха и аквапарк. Обстановочка весьма непростая, и судя по вещицам за стеклами стеллажей, как сказал бы антиквар Ляо, «здесь любят вкусно и дорого пожить». Крепкий лысый старик, наверное, хозяин квартиры, копался в ящиках встроенного шкафа, выбрасывая оттуда книги, большие картонные папки, мелкие коробочки…
Ольга спрятала в сумочку травматик и спросила:
– Чай или кофе?
– Будет тебе и чай, и кофе, – пообещал Виктор. – Начальство на ушах ходит, пропал перспективный сотрудник, пора объявлять розыск…
– Да ладно тебе! – перебила Ольга. – Вчера я отпросилась у него по навигатору, сказала, что приболела. Полчаса назад он звонил, спрашивал, где я нахожусь и не нужна ли помощь. Я сказала, что дома и завтра выйду на работу.
Виктор задумался. Ситуация становилось абсурдной. Дядя Вася, как назвала Ольга архитектора, был, по ее словам, дальним родственником, но не настолько дальним, чтобы нельзя было о нем узнать в отделе кадров – сведения о родственниках собирались тщательно и глубоко. Ольга показала свой навигатор – действительно, в сети. Если бы он сообразил позвонить ей по дороге, может, не пришлось бы напяливать на себя эту дурацкую одежду и изображать водопроводчика? Но откуда Николай Семенович мог знать, что он не позвонит?
Набрал номер Ольги. Длинные гудки, ее навигатор не реагирует. Набрал номер наугад – ответил хриплый голос на незнакомом языке.
– Во что ты впуталась? – спросил он.
– Пока не знаю, – спокойно ответила Ольга, но Виктор заметил, как подрагивают ее длинные тонкие пальцы. – Дядя Вася попросил помочь найти одну вещь. Если не найдет, будут неприятности. А я не хочу, чтобы у него были неприятности, потому что он помогает маме и сестре.
– Да вот же она! – С этими словами дядя Вася вытряхнул из шкатулки прозрачный цилиндрик, который Виктор принял за брелок с вплавленным внутрь насекомым. Приглядевшись, он заметил контактную полоску. Брелок оказался флешкой.
– Что в ней? – одновременно спросили Ольга и Виктор.
– Коды доступа к архивам в одном из сетевых хранилищ. Какие-то документы из бухгалтерии, проекты зданий, переписка… Никита Демченко, светлая ему память, месяца два назад попросил ее припрятать, а если с ним что случится, передать в любой надзорный орган. Ольга как раз по этой части, но я долго не мог найти, был уверен, что где-то на даче, все там перерыл!
– Подозреваете убийство? – насторожился Виктор.
Скучная полоса жизни прямо на глазах раскручивалась в перспективное дело. Если следователи дали промашку, то оно может перейдет к Выездной Комиссии, а там и для резервиста появится шанс войти в тройку, хотя бы Защитником.
– Подозревать – не моя специальность. Говорят, что несчастный случай. Возможно. Но что делал Никита на стройке и почему вылетели фиксаторы сразу у двух опор принтера?
– Кому выгодна его смерть?
– Трудно сказать… Если здесь то, о чем я догадываюсь, – он повертел в пальцах флешку, – то список желающих его исчезновения окажется длинным. Вы просто не в курсе, на каком уровне идет война между двумя проектами нового генплана Москвы.
– Ну, почему же, – ответил Виктор, – я был на выставке в Манеже, видел макеты.
– Хвалю! – сказал дядя Вася. – И какой макет вам нравится? Тот, что с гигантскими башнями-супервысотками в окружении зеленых зон, каждая из которых вместит жителей целого микрорайона на месте снесенных двенадцати и шестнадцатиэтажных панелек? Или предпочитаете законсервировать Большую Старую Москву, облагородить панельные дома новой яркой облицовкой, капитально отремонтировать коммуникации, загнать инфраструктуру под землю и расширить рекреационные зоны? На чьей вы стороне: «революционеров» или «эволюционеров»?
– Да мне как-то все равно, – признался Виктор. – Собственного жилья нет и долго еще не предвидится. Но всегда есть куда приткнуться в случае чего. Лишь бы под землей не слишком ковырялись и Бункер не трогали.
– Мне нравится ваш здравый смысл. Но здесь на кону очень большие деньги, причем не только отечественные. Так что доберутся и до ваших детей подземелья. Очередной экономический кризис, видите ли, поэтому весьма серьезные
