В общем, согласился я. С вечера собрал чемодан (понятно, пляжные принадлежности прихватил!), забронировал номер в гостинице «Коралловая ветка», позвонил во «Всероссийские авиалинии» и заказал прямой рейс до Головнина. Не люблю пересадки, а тут хоть и двенадцать часов в воздухе, зато сразу на место попаду. К тому же, говорят, наши «Русичи» – лучшие стратопланы в мире, а удобства в них такие, что иной круизный лайнер позавидует.
Человек я холостой, хотя и не без интереса. Потому счел нужным сообщить о своем отъезде не только родителям. Ирина ответила сразу, будто ожидала звонка.
– Здравствуй, родная! – улыбнулся я, когда ее милое личико появилось на экране моего бывалого «Чижа».
– Здравствуй, Миша… – Она вгляделась в мое лицо и нахмурилась. – Что-то случилось?
– Да… – Я вздохнул. – Извини, но я не смогу поехать с тобой на воды в Липецк. Служебная командировка…
– И куда же?
– В тьмутаракань за кудыкино море… Лечу в Головнин, на Марианские острова. Почти что на границу империи.
– О-о!.. – Ирина вдруг широко улыбнулась. – Привези мне, пожалуйста, настоящие чаморрита!
Я не стал уточнять, что это такое, рассудив, что разберусь на месте.
– Не скучай, родная, я – быстро, всего на несколько дней. Люблю тебя!
– И я тебя…
Ночью мне приснились загадочные чаморрита. Они были блестящими, разноцветными, но почему-то с глазами.
Когда совершаешь длительный перелет на восток, часто возникает ощущение, будто путешествуешь на машине времени – из жизни выпадают сутки, а то и более. Я вылетел из международного аэропорта Домодедово в полдень пятнадцатого числа, а прибыл в аэропорт Головнина в шесть часов пополудни шестнадцатого.
В тропиках темнеет рано, и пока я добрался до гостиницы в предместье, на берегу живописной бухты, солнце успело нырнуть в океанскую постель. В самолете я выспался, был бодр и готов к интересному общению. Оставив чемодан в номере, я переоделся и отправился на прогулку по набережной. Хотелось посмотреть издали на военный порт.
Он был великолепен. Причальные мачты дирижаблей торчали вверх метров на триста, к посадочным площадкам вели скоростные лифты. На рейде я увидел авианосец «Цесаревич Николай». Вдали через всю бухту пронесся патрульный катер на подводных крыльях. Да, подумал я, теперь-то Марианскую впадину берегут как зеницу ока. Наконец-то у нее появился настоящий хозяин.
И сразу дремавший где-то между мозговыми извилинами репортер зашевелился. «Узнать точную глубину Марианской впадины, – забормотал он, – узнать про флору и фауну…»
– Кыш, – сказал я ему. – Прежде всего нужно попасть на базу подводных пловцов.
Эта база где-то в порту, но точный план порта мне раздобыть не удалось, только приблизительный. И это правильно. Были еще картинки, полученные со спутников слежения. Но, поди, пойми, под которой крышей базируются пловцы-океаники. Их на самом деле не так уж много, очень удивлюсь, если узнаю, что больше полусотни.
Пройдя вдоль бухты метров триста, я достиг небольшого парка, где играла негромкая приятная музыка, среди пышной листвы горели разноцветные фонарики и то тут, то там зазывно светились козырьки разнообразных лотков и лавочек, торгующих всякой всячиной – от фруктового льда до подводных навигаторов для любителей ночных погружений. Мое внимание привлекла просторная веранда кафе с романтическим названием «Голубая бездна». Публики за столиками было немного, все больше пожилые пары. Я вспомнил, что губернатор Марианских островов, младший сын адмирала Поклонского, победителя в печально известной битве за Арктику, – большой меценат. Едва заняв сей важный пост, он объявил о создании Фонда здоровья и долголетия и на собранные средства открыл несколько прекрасных санаториев на главном острове архипелага, куда пригласил приезжать из метрополии пенсионеров. Разумеется, за счет Фонда!
Я облюбовал столик на краю веранды с видом на ночную бухту, заказал местного пива и маринованных в ананасовом соке трепангов. Потягивая душистый, прохладный напиток, я лениво подумывал, с чего начать завтрашние поиски информации. Перед тем как связываться с комендантом порта, нужно было понять, что вообще такое – этот Головнин. То ли отправиться в местный музей и поговорить с краеведом, который покажет любопытные экспонаты, то ли сразу в городскую библиотеку – в библиотеках всегда собираются ветераны, которые такого понарасскажут – ни в одном уголке Рунета не откопаешь. То ли даже в церковь – там тоже старшее поколение после службы сидит во дворе, пьет чай с баранками…
О так называемом Марианском инциденте я знал ровно столько же, сколько всякий любознательный пользователь Рунета. Информация долгое время была засекречена, потому что генетические эксперименты и тогда не одобрялись, и теперь не одобряются. Выводить новую породу людей, даже с самыми благородными целями, противозаконно. Вот никто и не знал толком, что это такое – пловцы-океаники. Они есть – и с вас, господа, довольно.
Не мог же я принимать всерьез интерактивные компьютерные игрушки, где океаники воевали с гигантскими кальмарами на самом дне Марианской впадины. Там у них были жаберные щели от уха до ключицы, и морская вода полоскала роскошные розовые жабры. Дно Марианской впадины – это смерть. Давление столба воды такое, что ты, и не добравшись до дна, сплющишься в бумажный лист. Связываться с подводным термальным вулканом тоже не советую – температура воды, которую он выстреливает, выше четырехсот градусов, на такой глубине это не противоречит законам физики. Что касается гигантских кальмаров, то зонды обнаружили там, внизу, только гигантских амеб с мою ладонь величиной.
– Разрешите присесть, молодой человек? – раздался над моим левым плечом хрипловатый басок.
Я обернулся. Передо мной стоял невысокий, поджарый мужчина в выгоревших шортах и такой же выгоревшей безрукавке на голое тело. Кепи с длинным козырьком и сандалии дополняли образ местного работяги, скорее всего, моряка или рыболова. Но седые бакенбарды, загорелая до бронзового состояния кожа и заметные шрамы на руках и щеке вернее указывали на первое.
– Конечно, милости прошу! – Я встал и пожал протянутую руку. – Михаил Кошурников, журналист из Москвы…
– О! Из столицы!.. – Ответное рукопожатие было крепким и энергичным. – А я – Никита Сомов. Каботажник.
Мы сели друг напротив друга, и Сомов, водрузив перед собой большую кружку с пивом, тут же достал из нагрудного кармана безрукавки короткую толстую трубку – настоящую трубку для курения табака, а не эти новомодные имитации. Потом вынул из другого
