Сомов покачал сокрушенно головой и сделал большую затяжку.
– Но потом наши ученые головы сосредоточились и придумали, как человеку можно долго дышать под водой и плавать на большой глубине. Что-то там изменили в крови и мышцах, в итоге пловец стал способен погружаться на пару сотен метров и плавать там по часу и даже больше, не выныривая! Дельфин, да и только! Даже размерами похож…
– Это длительная процедура?
– Да, и не очень приятная, особенно подсадка новой слизистой в легкие. И все время сидишь на инъекциях, подкармливаешь ее. Месяц не поколешься – все, начинай сначала. И страшновато на первых порах… А чем страх заглушить? Мы перед погружением песню пели: «Я водяной, я водяной, поговорил бы кто со мной…» Так вот, «Марианский инцидент»…
– Я слушаю вас внимательно.
– С чего началось… Итак, мой закадычный друг и дальний родственник по отцу лейтенант Александр Прозоров служил тогда на пограничном катере и патрулировал окрестности Камчатки. Его туда сослали за разнообразные безобразия… Да, именно так: разнообразные безобразия. Отдали в распоряжение кавторанга Орловского, про которого знали: у него даже крысы, что прорываются иногда на склады, маршируют повзводно, коробочкой, и носок тянут.
Вообще-то мы с Прозоровым попали в первый набор нового подразделения флота – боевых пловцов-глубоководников. Сперва тренировались все вместе, потом кого-то отсеяли по медицинским показаниям, кто-то не прошел тестов. После того как над нами медики потрудились, еще какое-то время погружались вместе. Потом – окончательное тестирование. Адмиралтейство распорядилось сформировать два отряда – «Дельфин» и «Скат», то есть отряд «Д» и отряд «С». «Дельфины» – это разведчики. Их главные качества: выносливость, незаметность и наблюдательность. А «скаты» – это, по сути, та же диверсионно-тактическая группа, с аналогичными функциями, как у «сухопутников». «Скаты» – настоящие подводные монстры: большая глубина погружения, скорость и маневренность, ну и энерговооруженность, конечно. Куда там американским «котикам» или даже «касаткам»!.. Сашка служил в «дельфинах» и был лучшим. А я был лучшим среди «скатов»… А вот кто лучший из лучших, оба отряда выясняли постоянно. Иногда доходило до смешного… Я не знаю, например, кто подбросил в тренировочный батискаф «скатам» дохлую кошку и какой в этом был великий смысл… но досталось Прозорову. А потом «дельфины» эту кошку хоронили на дне со всеми церемониями – под видом тренировки, разумеется. «Скаты» следили, чтобы ритуал был долгим и муторным. Я тогда отравился чем-то и давил матрас в госпитале, иначе вместе со всеми опускался бы на сорок метров и смотрел, как «дельфины» ворочают там камни…
Я невольно хихикнул, ясно представив картину похорон: ну и выдумщики! Сомов тоже фыркнул, пыхнув трубкой, почесал мундштуком бакенбард и продолжил:
– А теперь, Миша, представь себе боевого пловца, лишенного своей команды и тренировок. Причем срок – неоговоренный! Прозорову стало скучно уже на второй день. Патрулирование на катере – совсем не то, что требуется его душе. И вот он пытается себя хоть чем-то развлечь.
О дохлых кошках речи больше нет хотя бы по-тому, что все кошки на базе учтены, чипированы, и в случае кончины хозяева сами обязаны их хоронить. База тогда располагалась на острове Беринга, аккурат напротив Никольского, в Лисинской бухте. Живописное место, скажу я тебе! Сопки в шапках из кедрового стланика, широкие распадки с травой по пояс, хрустальное озеро в двух шагах. А лосось местный, по-алеутски печенный на камне в смородиновых листьях?.. Вкуснотища! В Никольском, где порт, естественно, имелась культура, но там же обретался и кавторанг Орловский. Не дай бог, учудишь чего-нибудь – враз пошлет Северный полюс охранять.
Служили на острове люди в основном семейные. Конечно, имелись и молодые женщины подходящего возраста, но Сашка знал, что рано или поздно ссылка закончится, и его вернут в отряд, на Итуруп. Поэтому заводить отношений ни с кем не стал. И мужественно раз в неделю делал себе инъекции.
А развлекался он Рунетом. Благо российская Сеть везде хорошее покрытие дает. И, думаю, сидел в ней Прозоров почти круглосуточно. То есть выходит он, скажем, на патрулирование и, поскольку нарушителей границы нет и не предвидится, сразу ныряет в Рунет. Возвращается, приходит в общежитие – тут же снова в Сеть. Там ему и видео, и книжки, и тренажеры. Но Сашка еще баловался и всякими запретными плодами – к примеру, лазил в системы слежения сторожевых дирижаблей. Не потому, что ему так уж было интересно смотреть сверху на океан, а потому – что запретный плод. Ну, не мог он без этого жить!
И вот однажды, а конкретно – 31 июля 2028 года, лейтенант Прозоров во время патрулирования стоял на носу катера с огромным доисторическим биноклем и, наверное, воображал себя каким-нибудь капитаном Флинтом, когда вдруг увидел вдали яхту под американским флагом. Берингово море – не та местность, чтобы яхты по ней просто так дефилировали. Но в яхтклубах, конечно, всякие чудаки попадаются. Могли вполне затеять какую-нибудь регату местного значения, чтобы самолюбие потешить и адреналинчику похлебать. Однако для подобного променажа самое подходящее место – Бристольский залив у Аляски. Даже если бы этих горе-мореходов разметало штормом, то яхта бы наблюдалась на востоке. А она явственно шла с севера!
– Неужели шпионская посудина?! – вырвалось у меня.
– Э, брат, бери круче к ветру! – Сомов принялся выбивать чубук и чистить его спичкой. – Яхта шла по ветру длинными галсами, а потом вдруг убрала паруса, врубила движок и подалась резко на восток, как раз в сторону Бристольского залива.
Сашке стало любопытно – что это за хореография?
Вернувшись на базу, он тут же полез в Сеть, в свое любимое местечко – в системы слежения сторожевых дирижаблей. Там, Миша, кроме прочего, хранятся в оцифрованном виде видеозаписи со всех основных камер как минимум за последние несколько месяцев. Вот Прозоров и запустил их в обратном порядке – решил выяснить, откуда же яхта на самом деле явилась? Ведь чтобы гонять на такой легкомысленной посудине по открытому морю, пусть и по-летнему спокойному, надо быть изрядными безумцами. Особенно с севера на юг. Берингово
