– Как вы думаете, что эти твари там делали? – спросила Элиза, глядя на руины.
– Кроме того, что обеспечивали дурную славу хищникам? – спросил Аджай.
– Почему они? Почему змеелюди? – продолжала спрашивать Элиза. – К чему все это безумие?
– Пока не знаю, – сказал Уилл.
Из-за мангровых деревьев донесся резкий, полный боли крик, потом несколько болезненных стонов, которые тренер Джерико пытался подавить.
– Он не шутил, – сказала Элиза.
– А когда он превращался в выдру, он так не орал, – поморщился Ник.
– Должно быть, увеличиваться трудней, чем уменьшаться, – сказал Аджай, продолжая жевать.
– Ерунда, – возразил Ник.
– Нет, если подумать, – сказала Элиза.
Ник задумался, потом покачал головой.
– Нет, ерунда. Сейчас он как раз уменьшается!
– А какая разница? – раздраженно спросил Уилл. – Что бы это ни было, он умеет это делать. Он сказал, что это больно и что это тайна, так что хватит об этом.
– Эй, не я ведь пристал с этим к тренеру, – сказал Ник.
– Я не приставал, – заявил Аджай, защищаясь.
– Замолчите, оба, – сурово велела Элиза, указывая на них пластиковой вилкой. – Немедленно!
Ник и Аджай понурили головы и некоторое время сидели молча. Чуть погодя они услышали плеск и, оглянувшись, увидели тренера Джерико в черном тренировочном костюме; он шел к ним по щиколотку в воде. Уилл подумал, не вытянуть ли из рюкзака серебряный лечебный диск и не предложить ли его Джерико, но тот не выглядел так, словно ему больно. Только казался усталым и подавленным.
Когда Джерико сел рядом с ними, никто не сказал ни слова, хотя Аджай явно прикусил язык, чтобы не задать тысячу вопросов.
– Есть хотите, тренер? – спросил Уилл, протягивая Джерико сэндвич.
– Умираю с голоду, – ответил тот.
– Чувак, может, мне поймать лосося? – спросил Ник.
Джерико взглянул на него. Элиза больно ущипнула Ника за плечо.
– Ай, – сказал Ник. – Простите, не устоял.
– И не зови меня чуваком.
– Рекомендую салат из киноа, – сказал Аджай, протягивая Джерико контейнер. – Отличный источник белков и углеводов. И то, и другое, думаю, вам сейчас нужно в больших количествах.
– Спасибо, – сказал Джерико, беря контейнер.
– Чтоб вы были в курсе, тренер, – сказал Уилл, откусывая от сэндвича. – Теперь мы знаем, где Дейв.
– Правда? Как вы это узнали? – спросил Джерико.
– Так же, как нашли вас, – ответил Уилл.
– Он говорит, ему сказали растения, – сообщил Ник с таким видом, словно открывал тайну. – Он говорит, что научился с ними разговаривать.
Джерико, заинтересовавшись, оторвался от еды.
– Правда, Уилл?
– Ну да. Типа того, – сказал Уилл. – Я с ними общаюсь, но не могу объяснить, как я это делаю.
– Колдовство духа растений, – сказал Джерико.
– Что это? – спросила Элиза.
– Так говорят с растениями, – объяснил Джерико.
– Вы хотите сказать, что с растениями действительно можно говорить? – обалдело спросил Ник.
– Местные жители практиковали это десять тысяч лет, – сказал Джерико с набитым ртом. – Они считали, что у растений, как и у нас, есть душа. Но потом, когда мы стали «цивилизованными» и решили, что поумнели, мы забыли, что говорим с ними на одном языке.
– Поумнели по сравнению с чем? С растениями? – спросил Ник.
– По крайней мере некоторые из нас, – сказал Аджай, посмотрев на Ника. – И как же это делается?
– Понятия не имею. У меня комнатное растение и неделю не может прожить. – Джерико вилкой показал на Уилла. – Почему ты не спросишь его?
– Я бы с удовольствием все тебе объяснил по дороге, Аджай, – сказал Уилл, доедая сэндвич и все убирая. – Но нам предстоит сделать кое-что. Пора идти. Поговорим по дороге.
– Куда мы идем? – спросил Аджай.
– Уходим от болота, – ответил Уилл. – Остальное решим по пути. Я не вижу отсюда пути вперед, а вы?
Аджай осмотрелся и покачал головой.
– Значит, идем обратно, – сказал Уилл.
Они собрали вещи, бросили последний взгляд на то, что сотворили с цивилизацией змеелюдей, и пошли гуськом обратно по той же тропе, которой пришли сюда.
Аджай и Ник пошли впереди, Элиза – за ними. Уилл держался в конце; он хотел поговорить с Джерико. Тот чуть прихрамывал и выглядел слегка потрепанным.
– Дело в том, что я сам не знаю, как сделал то, что сделал там, – негромко начал Уилл. – Я разговаривал с несколькими из них, до того как мы вас нашли. И просто решил поговорить снова. Ну и вот.
– Хорошо.
Уилл удостоверился, что остальные его не слышат; он чувствовал неловкость уже только потому, что спрашивает об этом, но все равно ему хотелось знать.
– Но как я это сделал?
– Ты постарался, – сказал Джерико. – О чем я твердил тебе месяцами. Неважно как. За «как» цепляется самая тупая часть тебя; у нее истерика, потому что ей кажется, что о ней забыли.
Уилл некоторое время обдумывал это. Под ногами исчезли последние плиты, теперь они шли по земле. Болото словно окружило их, воздух стал сырым и тяжелым. Оглядывая буйную растительность, Уилл понял, что больше никогда не сможет смотреть на растения по-прежнему.
– Эти лианы, должно быть, по-настоящему ненавидели змеелюдей, – сказал он.
– Не сомневаюсь. И у них были на то причины. Ты просто дал им разрешение.
– Почему вы так говорите?
– В супе, куда меня бросили, плавали куски растений. Наверное, приправа. Не говоря уж о дровах, факелах и прочем.
– Получается, все это свидетельствует о том, что у растений есть чувства.
Джерико оглядел болото.
– Я бы постарался убедиться, что сейчас мы не делаем ничего такого, что может их рассердить. Половина этих растений выглядит так, словно может съесть нас.
– Это справедливей, чем вы думаете, – сказал Уилл. – Тренер, в последнее время у меня в голове то и дело всплывает одно слово.
– Что за слово?
Уилл пристально посмотрел на него.
– Чутье.
Джерико ответил на его взгляд с легкой улыбкой.
– Вовремя.
– Почему вы так говорите? Объясните. Что это такое? Что это значит для вас?
– Это значит, что ты начинаешь понимать, – сказал Джерико.
– Что понимать? Что это?
Джерико раскинул руки, показывая на все вокруг. Он указал на землю, на деревья, на воду, на небо, просвечивавшее сквозь листву.
– Вы говорите – все, – сказал Уилл. – Повсюду. Как Великий Дух.
– Вак’ан танка. Нити, которые соединяют все. То, что у нас общее со всем, что мы видим и не видим вокруг.
– Но при чем тут чутье?
– Просыпается твой высший разум. Когда пробуждается чутье, ты встраиваешься в ткань бытия. Держишь все нити. И, когда что-то тянет за эти нити, сразу это чувствуешь.
– Но как… – Уилл спохватился раньше, чем Джерико успел нахмуриться. – Простите, неважно. Вы говорите, что чутье означает… что что-то просыпается. Во мне. Высший разум.
– Да.
– И это означает другой способ мышления. Или другое понимание. Означает, что не нужно упираться в «как».
Джерико остановился, ласково положил руку Уиллу на плечо и задумчиво посмотрел на юношу. Уилл мог по пальцам сосчитать, сколько раз Джерико так делал.
– Уилл, могу с гордостью сказать, что ты вот-вот перестанешь быть круглым дураком.
– Ух ты, спасибо.
– Будем надеяться, что это произойдет достаточно быстро, и остальные уцелеют.
Уилл видел, что тренер очень серьезен. Он видел также, что Джерико искренне озабочен: они могли не выбраться отсюда, если только Уилл не найдет какой-нибудь выход; а Уилл понятия
