Американцы всё же попытались разобрать морлокскую «пушку», с ловкостью иллюзиониста стесавшего бок китайского фрегата. Причём, опять-таки, без согласования с российскими коллегами. А когда у них ничего не вышло, «по умолчанию» присоединились к российским космонавтам, уже не требуя для себя каких-либо преференций. Они тоже осознали, что, образно говоря, плывут в одной лодке с русскими. Тем более что им действительно предстояло «плыть в одной лодке», если таковой являлся морлокский корабль.
Зато американские и российские эксперты затеяли долгий спор о принципах работы двигателей «пересекателя», который закончился ничем. Ни Шестопал, ни его коллеги ничего не поняли из объяснений Драго Обязанного. Вполне возможно, он и сам слабо разбирался в собственной технике, и малый словарный запас (он мешал английские, китайские и русские слова) не позволил ему правильно сформулировать мысль. Единственное, что поняли эксперты (их мнение выразил Богатырёв), что генератор хода морлокского «пересекателя» использовал некие «подпространственные норы», но каким образом это происходило, создавал ли «норы» корабль, или они существовали в каком-то измерении как сеть тоннелей, созданных давным-давно, осталось невыясненным.
– Узнаем, когда полетим, – пошутил неунывающий Анатолий.
Его неожиданно поддержал американец Балмер, склонный к авантюризму, и это обстоятельство ещё больше сблизило экипажи всех земных космолётов.
Перед тем как начать переселение экипажей земных космолётов на борт морлокского, решили проверить его ходовые качества.
На борт «пересекателя» вошли Драго Обязанный и Денис с Анатолием.
Морлок занял одну из «ванн», долго возился там с рычагами и рукоятями, изредка бросая какие-то непонятные фразы. В его скафандр вмонтировали китайскую рацию, и теперь он мог не только слышать команды своих конвоиров, но и отвечать им.
Наконец, спустя полчаса «мангр» перед ним налился синим свечением, и Денис, занимавший «ванну» рядом с пленником, почувствовал, как тело наливается тяжестью. «Пересекатель» начал подниматься вверх, вылезая из глубокой воронки, проделанной во льду плазмером «Енисея».
Ваня Долгушин потом нарисовал картину выхода «каракатицы» «пересекателя» из кратера. Морлокский корабль светился, и процесс выглядел весьма эффектно.
Сделав несколько манёвров на высоте пары километров над Бичом, «пересекатель» подвесили рядом с «Ниагарой», и американцы «на всякий случай» направили на корабль все свои излучатели.
* * *«Упаковывали» корабли и крякгены в одну связку долго, больше трёх часов, отвлекаясь только на созерцание «метеоритных атак»: Бич проходил середину пояса астероидов, и каменные и ледяные глыбы встречались на его пути всё чаще.
Несмотря на опыт пилотов и компьютерное управление, посадка огромных космических машин впритык друг к другу была весьма сложным и тонким делом. Пришлось не раз заходить на посадку и контролировать положение корпусов, чтобы ненароком не помять обшивку кораблей и не снести какие-то детали, скрытые обтекателями.
В конце концов Шестопал, следивший за ориентацией главных генераторов кораблей и сверкой конфигурации полей с расчётной картой, дал отмашку, и Денис, наблюдавший за процессом стыковки из рубки «Енисея», вздохнул с облегчением. Показалось, что полдела сделано. Всё же крутились в уме опасения, что состыковать мощные машины, имеющие разную форму и размеры, в единый «пакет» не удастся.
Но в бочку мёда влил ложку дёгтя Илья.
– Здесь должен остаться оператор, – сказал он угрюмо, когда Денис собрался спуститься в транспортный отсек, где готовились к длительному походу катера. – Егорыч хорош, но он всего лишь компьютер и не сможет найти решение в нештатной ситуации. В рубке должен находиться человек.
– Я останусь! – подняли вверх руки навигатор и кванконик «Енисея».
Денис посмотрел на Аурику. В глазах женщины сомнение боролось с осуждением. Последнее, очевидно, относилось к тому, что Илья выразил то, что сама она объявить не решалась.
– Останусь я! – сказал старпом.
– Лучше всё-таки мне остаться, – пылко возразил молодой специалист по Ай-Ти-технологиям. – Компьютеры – моя епархия.
– Нет, – покачала головой Аурика.
– Тогда я! – снова поднял руку навигатор.
– Подождите, – прервал спор космонавтов Денис. – Одну минуту. Егорыч, связь с «Ниагарой».
– Даю, Денис Ерофеевич.
– Слушаю вас, мистер Молодцов, – раздался в зале голос капитана Харрисона. – Мы будем готовы через четверть часа.
– Кого вы оставляете на корабле?
Харрисон выдержал паузу. Скорее всего, это было в его характере – отвечать после раздумий, а не в желании обозначить своё главенство.
– Ещё решаем. Скорее всего, останутся двое, я и Арни.
– Кто?
– Арни Браннер, первый пилот.
– Через четверть часа встречаемся у морлокской станции. – Денис повернулся к Аурике: – Я с удовольствием остался бы в рубке один, но я, к сожалению, не специалист в вашем хозяйстве. Считаю, должны действительно остаться двое, я и старший помощник.
По губам Ильи скользнула кривая улыбка. Он оценил речь начальника экспедиции, нёсший, как ему казалось, скрытый смысл не уступать ни в чём.
– Впрочем, – добавил Денис простодушно, – кто останется ещё, решать вам.
– Тогда останусь я, – сказала Аурика.
– Нет! – в один голос отозвались мужчины.
Аурика засмеялась:
– Спасибо, джентльмены, но я всё ещё капитан этого судна и отвечаю за его сохранность, живучесть и здоровье экипажа. Снять меня с этой должности может только комиссия ВКС.
Илья смерил Дениса взглядом, собираясь отстаивать свою точку зрения, но Денис его опередил:
– Хорошо, капитан, решение действительно за вами. Прошу учесть, что в любом случае одним из операторов буду я. У вас несколько минут на все процедуры. Жду внизу.
Не дожидаясь ответа Ветровой, он стремительно пересёк зал и вышел. Закрывшаяся пластина люка отрезала хор мужских голосов.
Анатолий встретил его в транспортном отсеке, возле одного из двух катеров, где собрались все пассажиры «Енисея» – группа экстремалов и эксперты, а также
