Кель бежал через подлесок, выпуская одну стрелу за другой, но они по широкой дуге уходили мимо. Наконец он отшвырнул лук, бросился на Перевертыша и, обхватив руками тело гигантской кошки, откатился вместе с ней в сторону.
Он ждал сопротивления, рыка, удара когтей, но пантера лежала совершенно неподвижно. Кель медленно отпустил ее и поднялся на ноги. Когда он обратил взгляд на грудь чудовища, ужас на его лице сменился неверием.
Его нож – тот самый нож, который он дал Саше перед второй атакой вольгар, – торчал точно из сердца зверя.
Кель рухнул на колени рядом с королевой и пробежал пальцами по ее телу, умоляя Творца даровать им еще одно чудо. Спустя мгновение Саша распахнула огромные черные глаза и надсадно раскашлялась. С губ Келя сорвался стон, в котором с трудом можно было угадать ее имя. Выпачканные в крови руки продолжали лихорадочно шарить по красному платью.
– Саша, – безостановочно звал он. – Саша, Саша, Саша!
Дыхание выходило из груди королевы с присвистом, но было ровным. Наконец ее глаза в облегчении закрылись.
– Она выбила из меня дух, капитан. – Саше приходилось бороться за каждое слово. – Но и только. Я невредима.
Кель прижал ее к себе, баюкая в объятиях и ощущая тепло чужой крови между их телами – напоминание о смерти и избавлении. Затем он задрожал, и Саша прильнула губами к его шее в жесте безмолвной поддержки.
Он не мог позволить ей и дальше находиться рядом со зверем.
Кель наполовину дошел, наполовину дополз до дерева Арена и устроился под ним с Сашей на коленях. Они молча смотрели, как черная шерсть уступает место бледной коже, а очертания громадной кошки сменяются женственной округлостью бедер и узким прогибом талии. Дар покинул Ариэль Фири, и смерть вернула ей истинный облик. На этот раз нож не выпал из тела Перевертыша, вытолкнутый преображением, но остался сидеть глубоко в сердце – блестящий и влажный от крови.
– Все хорошо, капитан, – прошептала Саша. – Все кончено.
– Ты видела это, – внезапно озарило Келя. – Ты знала, что этот день придет.
– Я знала, что будет битва, – согласилась Саша. – И она забудет защитить сердце.
Кель начал хохотать. Немыслимое облегчение лишило его остатков дыхания и разума, и когда смех перешел в скрипучий стон, он ощутил на лице горячие мокрые дорожки. Слезы непрерывно струились по щекам и смывали с кожи кровь, а с сердца – страх.
– Ты плачешь, капитан, – пробормотала Саша, и он услышал в ее голосе дрожь.
– Я исцеляюсь, – ответил Кель, и она накрыла его губы своими, назначая собственное лекарство, собирая соль скорбного прошлого и облегчая тяжесть старых ран. Несколько секунд Кель не мог ни говорить, ни думать – только плыть в теплом океане благодарности, смаковать вкус ее рта и длить жадное переплетение языков.
Наконец он поднялся на ноги и потянул ее следом: ему хотелось оказаться как можно дальше от рощи, принявшей за последние дни уже две жизни. Однако Саша высвободилась из его рук и вернулась к Перевертышу – с такой же сердечностью, с какой делала все в этом мире.
– Мы не можем оставить ее здесь, – возразила она. – Только не так. Это священное место.
– Я пришлю Айзека сжечь тело. Он настрадался этой ночью и, думаю, будет рад увидеть ее конец.
– Мы можем попросить деревья, – ответила Саша и повернулась к самому высокому дубу в роще. Затем приложила ладони к коре и твердо, с полным сознанием своего права, произнесла: – Я королева Сирша Каарнская. Во мне кровь Каарна. Прошу вас забрать тело этой женщины и предать его земле, из которой она вышла.
И точно как в день, когда они впервые увидели долину Каарна, – в день, который был, казалось, целую жизнь назад, – почва под их ногами задрожала, и дерево послушно выпростало корни. Гигантские пальцы стряхнули грязь, обвились вокруг тела Перевертыша и утянули его вниз, в холодную черную глубину. Затем земля содрогнулась снова, листья шумно вздохнули – и Ариэль Фири сгинула без следа. Даже борозды у подножия дуба затянулись сами: рыхлая грязь легко соскользнула обратно, когда корни с зажатой в них добычей вернулись на места.
Саша встала рядом с Келем и взяла его за руку.
– В тебе кровь Каарна? – переспросил он непонимающе.
– Во мне кровь Каарна, – тихо подтвердила она.
Кель смотрел на нее, по-прежнему озадаченный.
– Во мне ребенок Каарна. Твой ребенок, – пояснила она мягко.
– В тебе… мой ребенок, – запнувшись, выговорил он.
– Да, капитан.
Кель пошатнулся, и Саша поспешила обхватить его за пояс. Не говоря больше ни слова, он осыпал поцелуями ее волосы и щеки, а затем опустился на колени и накрыл ладонью едва заметную выпуклость между бедер. Спустя миг он прильнул к ней губами и замер, вознося хвалу Создателю. Он молился не словами, но всей своей сущностью, всеми чувствами, которые переполняли его, пока он прижимался губами к чреву стоящей перед ним женщины.
– Никогда не прощу тебе сегодняшнее безрассудство, – выдохнул он ей в живот.
– Простишь, – ответила она, гладя его по волосам.
Кель встал, решительно подхватил ее на руки и зашагал через рощу к замку.
– Я могу идти сама, капитан, – пробормотала Саша. Ее голова упиралась ему в подбородок, а губы то и дело касались колотящегося сердца.
– Хочу подержать тебя еще немного, – ответил он.
Она не стала спорить.
* * *При виде Келя, выходящего из леса с королевой на руках, караул на стене разразился встревоженными криками.
– Ваше величество!
– Все в порядке, – откликнулся Кель. – Откройте ворота.
– Лучше отпусти меня, – вмешалась Саша. – Ты всех перепугаешь.
– Плевать. Я сделаю так, как хочу. Хоть один чертов раз я сделаю так, как хочу.
Но Саша оказалась права – как
