– Это – точно он? – спросил командир.
– Он, – кивнул Беспутный на тело скелета, обтянутого кожей, лица которого не было видно в грязных, спутанных волосах и бороде.
– Он под дурманом, – сказала Чума. – Очистить ему кровь?
– Конечно, – кивнул князь, – и рассудок ему надо поправить. К сожалению, это лучший стратег Лебедей.
– Стратег? – переспросил Беспутный.
– Воевода. Военачальник, – пояснил князь. – Нам с Агрономом везде не успеть. Да и нет у нас опыта столь масштабных, столь многочисленных воинских построений, сражений столь значимых. А на таких уровнях срабатывает тот самый эффект масштаба. А там – качественное изменение. Непостижимое. Тут опыт нужен.
– И не говори! – согласился Ястреб. – Ты да я, да и твой Зуб, Каш – ну, генералы. Дивизия, может, корпус. Когда-нибудь. А там – столько проблем повылезает, что держи крышку черепа руками!
– Иногда я вас совсем не понимаю, – выпрямился Ронг. – Это язык Алефа?
– И их знания, – кивнул Агроном. – Как он?
– Разумен, – склонил голову Ронг. – Нам выйти? Сразу столько людей могут его опять запутать. Он блуждал в спутанном сознании слишком долго.
– Синя, Чума, подождите за дверью, – велел князь. – А ты прикинься, что тебя нет. Как в тот раз.
Ронг щелкнул пальцами и исчез. Узник каменного мешка и собственной черепной коробки зашевелился, подергавшись, сел. Сквозь сосульки грязных волос были видны вполне разумные глаза.
– У тебя печать Лебедя, – тихо просипел он. – Ты похож на него. И на мать. Здравствуй, Белый. Говорили, тебя убили.
– Вот! – Князь поднял торжественно палец. – А я – о чем? Знай наших! Нас так просто не сломаешь! Здравствуй, Тихий Еж, Сокрушитель Крепостей, верный воевода Дома Лебедя! А слухи о моей смерти были несколько преждевременны. Как и о твоей. Ты нужен мне.
– Меня нет, мальчик мой. Нет. Они уничтожили все, что у меня было. Они сохранили своих родных, а я не смог предать твоего отца. Они убили всех! На моих глазах. И меня. Видишь, мои ноги не ходят. Руки не гнутся. И они свели меня с ума.
Белый обменялся взглядами с Ястребом. Тот кивнул:
– Удавка Лонеса Петли. Тот же прием с заложниками.
– А ты похож на своего прадеда, Дракон. И вы – вместе. И это хорошо. Это радует. Самая страшная угроза для Империи вами устранена, – шептал Тихий Еж.
– Наша возможная вражда – пшик против того, что происходит! – отмахнулся Белый. – Ты – нужен мне. Я не смогу вернуть тебе твоих родных. Но мы можем вернуть тебе здоровье. У нас есть сильный маг Жизни. Мне нужно твое служение.
– Я твой, – прошептал Тихий Еж, – и всегда был и буду верен.
– Хорошо, – Белый ударил каблуком в дверь узницы. – Девочки, он ваш. Верните мне этого человека.
– Узника замка Ив, – усмехнулся Агроном, – графа Монте-Кристо.
– А это – что? – спросил проявившийся Беспутный, тем немного испугав узника.
Агроном покопался в карманах, протянул кристалл:
– Сам посмотри. На досуге. Крышу сносит надежно. Особенно – общий фон. А корабли! Без весел! Блин, там столько того, что даже понять невозможно! Грохочущие и дымящиеся трубки, что без магии убивают на расстоянии!
– Ужас! – ответил Беспутный. А голос у самого дрожал. Он нетерпения и предвкушения. Шаги их по ступеням стихли.
– Ну, сестренка, начнем? – потерла руки Чума.
– Прямо тут? – удивилась Синеглазка осматривая вонючий склеп.
– А чем тебе тут плохо? Князь сказал «нужен». А у него всегда вчера. Ну, Монте-Кристо, готов к ночи любви с двумя самыми сильными и страстными магами Дома Лебедя?
– Монте-Кристо? – тихо усмехнулся Тихий. – Верно. Тихий Еж умер. Но, девочки, любовник я никакой.
– Мы тебя усыпим и все сами сделаем, – отмахнулась Чума, снимая платок со своих сожженных волос.
– Почему ты не хочешь волосы вновь отрастить? – спросила Синеглазка.
– Как память, – прошипела Чума, уже погрузившая Тихого в магический сон и начавшая очищение его организма. – Что высоко задранный нос приводит к невосполнимым потерям. К боли, которую не перенести. Если бы не друзья твоего князя, развоплотила бы себя. Нис для меня – все.
– А Сумрак? – спросила Синеглазка, с сожалением бросая свою броню и куртку на грязь пола.
– А Сумрак – это Сумрак, – вздохнула Чума. – Там все сложно.
* * *Никуда Службы не делись. Все они были. Пусть и обезлюдевшие, возглавляемые ничтожными ставленниками людей, названными молодым князем падалью, не получающие уже более полугода ни монеты на свое содержание. Это молодого рулевого, сына того самого рулевого, ближайшего советника императора спихнуть сложно и чревато, а вот прочих смещали легко и отработанным способом, но и Служба мореходства, даже при рулевом тоже бедствовала, тихо погружаясь в пучину мздоимства.
Но Службы были. И известие о разносе, устроенном князем на Совете, восприняли с ликованием. Пришлые, поставленные для получения золота, снятия пенки с наваров, сами исчезли сразу, как по городу разнеслись слухи. А после этого пришли близкие князя, налаживать работу Служб. Даже с людьми сложностей не возникло. Только бросили клич – вернулись все, кто покинул Службу, кто пытался найти лучшую долю на стороне. Но сейчас бедствовали все. И пусть князь ни словом не обмолвился об оплате, люди стояли у дверей домов Служб. Все знали, что казну давно разворовали, многие знали, как, куда и кто растаскивали. Не за платой шли люди. За службой.
Именно поэтому уже вечером по городу стали шнырять служащие в форменных накидках. И им вслед смотрели с завистью. У них была работа. Когда-нибудь им все же заплатят. А значит, семьи этих людей не опухнут от голода.
А потом объявили о наборе новиков не только в уже привычные Службы, но и в новые, незнакомые Службы. Привычные – стража и войско. Новые – Служба очистки, Службы путей, землеустройства, землеведения, водоподведения, ливнеотвода, строительства, вестовых, каменоломен, горная, какая-то Службу просвещения. И еще одна стража – пожарная.
Народ забурлил, обрадованный. Но тут же пошли слухи, один страшнее другого. И народ Лебедяни закипел. Потому как говорили, что работы предстоят рабские – ломать камень, копать руду, строить дороги и здания или вовсе – перелопачивать землю, рыть каналы и месить грязь, но все – бесплатно. Бесплатно! Как раб! Князь хочет их поработить!
И люди, как реки, зажатые в улицы стенами зданий и оград, текли к Месту Империи – главной площади города, огражденной величественным собором, крупнейшим на юге Империи, и величественным Залом Города, возведенным в соответствии с былым положением города – южной столицы.
Князь их встретил, стоя на балконе Зала Города со своей разношерстной, но сплошь юной свитой. Его голос, явно усиленный магией, призвал народ к спокойствию. И возвестил, что им всем грозит невиданная прежде угроза: войска невиданной силы и свирепости шли на них с единственной целью – поголовное уничтожение. И съедение. А после
