Глава 18
Затишьем пользовались обе стороны.
Перед началом работ на «Херсонесе» Семаков созвал единомышленников, включая Неболтая.
– Вот что, товарищи мои: предстоит хорошо подумать. Я вас спрашиваю: какие гранатомёты устанавливать на корабле Руднева?
Все трое спрашиваемых обменялись короткими взглядами.
– Тихон Андропович, что скажешь?
– Владимир Николаевич, вот что скажу: гранат, которые по шестьдесят фунтов, – тут хорунжий чуть-чуть ошибся, они весили шестьдесят пять, – у нас и так маловато. Если этакий гранатомёт ставить, то лишь один. Второй – на мелкие.
– Здраво сказано. Иван Андреевич?
Шёберг совершенно не был в себе уверен, но отвечал самым твёрдым голосом:
– У пароходофрегата, если верить Риммер Карловичу, скорость будет в сравнении с нами невелика. Он, помнится, назвал цифру тридцать пять их узлов, это двадцать наших, да и то сильно сомневался. А раз так, Рудневу будет намного труднее уклоняться от ответного огня. Значит, нужна дальнобойность. Если тамошние оружейники смогут такое устроить…
– Мысль весьма разумная. Михаил Григорьевич?
– Есть одна идея, но её только практикой проверить. Как понимаю, если будет установлен малый гранатомёт, то уж на него-то запасти боезапас хоть триста гранат, хоть пятьсот труда не составит, верно?
Уверенные кивки.
– Так вот: на предельных дистанциях, когда попасть – дело хитрое, использовать этот гранатомёт для заградительного огня. На манёврах уклонения неприятельские корабли потеряют темп. А «Херсонес» тем временем уйдёт.
– Я слышу речь не юнги, но артиллериста… – Это была не вполне шутка. – Тогда логично поставить малый гранатомёт на ют.
– Да, вот добавлю. Хорошо бы Патрушева нарядить на обучение комендоров.
– Верно! А Шумило пусть подносчиков и заряжающего натаскивает.
– А я слышал, лейтенанта Беккера завтра выписывают. Значит, и Максимушкина можно впрячь в обучение.
Пароходофрегат «Херсонес» переоборудовался. Ломать, как известно, не строить: мачты с бушпритом исчезли очень быстро. Больше трудностей вызвали колёса: для их демонтажа вне дока корабль пришлось кренговать, да и то снять колёса с валов не представилось возможным. Механик предложил отсоединить сами валы, что и было сделано с большими усилиями. По окончании работы мастера судоремонта настойчиво дали понять о пользе для дела ведра хлебного вина. Руднев удовлетворил запрос без единого прекословия.
Отверстия от валов заделать удалось легче. Тут даже выпивка не понадобилась, хватило лишь ловкости рук и содействия общеизвестной матери.
Дальше предстояла резка по-живому. Семаков не поленился и принёс расчёты, сколько экипажа потребуется на обновлённый «Херсонес». Вышло уменьшение чуть ли не втрое по сравнению со списочным составом. Правда, часть команды так и так попала на укрепления.
Офицеры с «Морского дракона» (неслыханное дело!) лично отбирали нижние чины. Двоим было наотрез отказано. А потом началось обучение.
Для офицеров «Херсонеса» оно большей частью заключалось в лекциях и показе деталей устройства «Морского дракона». Разумеется, показ сопровождался пояснениями:
– …Таким образом, господа, эта движки создают тягу, причём каждый в заданном направлении… Обратите внимание на эти два, они для поворота…
– А как же руль?
– И то и другое задействовано… Следует помнить, однако, что энергоёмкость основных кристаллов не бесконечна…
– …Поскольку машина стоит мёртвым грузом, то поставят также помпы…
– …Особое же внимание, господа, на тех, кого мы называем негаторы. Это те, кто в состоянии неосознанно гасить энергополя…
Все сошлись на том, что нижние чины следует обучать уже по установке всех необходимых механизмов.
Одновременно двое незнакомцев, говорящих на русском языке вполне грамотно, хотя и с иностранным акцентом, деятельно руководили установкой непонятных деталей в трюмах и в ходовой рубке. Они же распоряжались при закреплении на палубе того, что члены команды «Морского дракона» называли не вполне понятно – гранатомёты. Вся команда «Херсонеса» слышала это слово, но никто их не видел вблизи.
* * *Идя по коридору госпиталя, Мариэла чуть не столкнулась с Пироговым. Рядом с ним находилась очень скромно одетая круглолицая девушка примерно восемнадцати – двадцати лет.
Хирург начал без предисловий:
– Вот, Марья Захаровна, знакомьтесь: Даша, она сирота и желает помогать в деле обихода раненых.
– Николай Иванович, если вы об обучении Даши, так на то у меня определённо нет времени…
– Нет, я лишь хотел представить сию девицу. По доброй воле пришла помогать нам всем, заметьте это. Милосердной сестрой – вот как. Или ещё сестра милосердия можно назвать.
– Но подучить всё же надо.
– Эраст Васильевич займётся.
Мариэла чуть задумалась, потом решительно кивнула:
– Я тоже, пожалуй, могу кое-что рассказать, но доктор фон Каде в качестве наставника получше меня. Тогда, коль не возражаете, я сейчас же и возьму Дашу с собой на осмотр.
Медицинское действо началось необычным для обитателей палаты образом. Мариэла вышла на середину.
– Познакомьтесь: это Даша, она сестра милосердия и будет помощницей врачей. Наложить новую повязку, прибрать, ободрить, утешить… Понятно? А кто обидит эту сироту, будет иметь дело со мной.
В палате нависла тягостная тишина. Видимо, каждый из обитателей наглядно представил себе, что может случиться с тем, кто обидит Дашу.
– Сергеич!
– Я, госпожа дохтур!
– Коль не в труд, пройдись по всем палатам да перескажи мои слова. Кстати, если ничего не случится, завтра костыли отправишь в отставку.
Боцман бодро заковылял из палаты. Мариэла начала подкреплять конструкты. Девушка глядела во все глаза и, ясное дело, ничего не понимала. Но когда госпожа доктор вышла, Даша наклонилась к ближайшему раненому (это был немолодой лысоватый матрос с рыжими усами и перевязанной рукой) и тихонько спросила:
– А что, Марья Захаровна и вправду так грозна?
Рыжеусый ответил самым серьёзным голосом:
– Марь Захарна добрая и нас жалеет, всех, любого звания, и трудится тяжко, сам видел, что к концу дня она аж лицом серая от усталости. – Пауза. – Но избави Господи прогневать её! Я только один раз узрел, мне во как хватило!
Даша выслушала с расширившимися глазами, потом сказала уже погромче:
– У вас повязка слегка сбилась, сию минуту поправлю.
Магистр Харир был настоящим учёным. Он с блеском защитил магистерскую диссертацию, а докторская была готова больше чем наполовину. У него имелся преподавательский опыт. Практическому опыту весьма почтенного могли бы позавидовать иные с рангом повыше. Но ценнейшим в своей практике Харир полагал общение с Професом.
Уже после ухода этого человека в неизвестные миры Харир понял – по крайней мере, ему показалось, что понял – некую особенность: при том, что Профес знал и умел очень многое, часть знаний он явно утаивал. По размышлении Харир решил, что делалось это из педагогических соображений: Профес желал, чтобы его ученики и последователи сами дошли до нужных идей.
Вот и теперь вспомнились слова: «Надо взглянуть на проблему сбоку». Что ж, попробуем…
Нагрев не хочет быть равномерным. А средства его регулирования (сам Харир и два помощника) не справляются: температура скачет. В результате из огромной чушки якобы кристалла в дело может пойти крошечный кусочек – едва ли десятитысячная доля объёма. И если кто-то не может поддерживать температуру одинаковой, значит… значит,
