— Почему это? — удивилась она.
— Да слух прошел, что ректор осерчал на ваше самоуправство, а когда начальство кого-то к себе вызывает, это надолго…
— С чего вы взяли, милейший Дэр, что наш дорогой ректор имеет право меня… как вы там выразились? Вызывать! Я ему что, отлетевший дух? Господин Арлис может разве что вежливо пригласить меня побеседовать, и то я еще подумаю, стоит ли откликнуться на его просьбу!
— Похоже, здорово он вас разозлил. — Подземник распахнул перед ними двери. — Проходите, будьте как дома… Хотя на ваш дом это вряд ли похоже: мы постарались устроиться поудобнее, но инородцам наше удобство не слишком по вкусу.
— А мне нравится, — сказала Вера, обойдя кругом каменную пирамиду в полтора человеческих роста. Она казалась монолитной, и лишь приблизившись вплотную, можно было рассмотреть места соединения разновеликих камней. — Откуда это у вас? То есть я понимаю, что вы сами построили, но материал?..
— Исключительно окрестные породы, — пояснил еще один подземник, появившийся из соседнего помещения. — Добрый день, госпожа Гайяри. Я Лас Каверре, а это вот Зир, братец мой младший…
Вера церемонно раскланялась. С виду оба были постарше Дэра, не темноволосые, как он, а белобрысые. Лас носил короткую бородку, Зир пока что богатой растительностью на лице похвастаться не мог. Увидишь таких на любой ярмарке, что деревенской, что городской, и не отличишь от парней из какой-нибудь глухой деревушки! Там и не такие крепыши встречаются, потому как слабаки попросту не выживают.
— Еще двое наших, Гар и Шаса Кавутте, спят еще, — пояснил Дэр и ухмыльнулся. — Умаялись, наверно.
— Шаса? — навострила уши Вера. — Девушка?
— Жена Гара, — кивнул он. — Они оба такие… на волшебстве сдвинутые. Еще дома пытались научиться колдовать, и что-то у них даже выходило, говорят. Хотя я сам не видел, врать не стану. Сюда они едва вперед лошадей не прискакали, а ничегошеньки не получается! Сидим вот вместе над книжками, но…
— Руки у них опускаются, — буркнул Лас.
— Главное, другое хорошо держится, — радостно заржал его брат и схлопотал подзатыльник.
— Не болтай ерунды при госпоже Гайяри, — велел ему Дэр.
— Почему? — искренне удивилась она и потрогала пирамиду. — Говорите, вы сделали ее только из местного камня? Чудо какое! А как же вы его отполировали?
Поверхность была выглажена до шелковистого блеска, а узоры перетекали один в другой так, словно это украшение выросло само собою в толще недр, и нужно было лишь смыть напластования земли и немного пройтись мягкой тряпочкой, чтобы засияли кварцевые и слюдяные включения, реками протянулись темные прожилки, вспушились кронами деревьев неведомые включения… А цвета как подобраны! С какой стороны ни подойди, кажется, будто на пирамиду падает закатный свет…
«Точно, гранит, — решила Вера. — Он ведь бывает очень нарядным, не просто пестрым. А если за дело берутся умельцы, то любой булыжник превратится в произведение искусства!»
— Дни здесь долгие, заняться особенно нечем, — за всех ответил Лас, — вот и развлекались. У нас еще много интересного есть, взгляните, если хочется! Конечно, полный набор камнерезных инструментов никто сюда не привез…
— А зря, — вставил Зир.
— Но и тем, что обычно у нас по сумкам и карманам рассовано, обошлись, — завершил мысль его брат. — Вот, глядите, из того же бросового камня украшение сделали во всю стену…
— Удивительно красиво, — искренне сказала Вера, оценив масштаб работы. — Как по мне, намного лучше этих вот барельефов, которые на каждом углу натыканы!
— Живее, — добавил Лио, тоже разглядывавший каменную картину. — На это панно с какого бока ни посмотри — глубина видна. Если справа зайти — это вроде бы река в горном ущелье, а сверху закатные облака плывут, слева — уже дорога в лесу, и не облака это, а кроны… Прямо смотришь — вовсе тоннель какой-то, а по сторонам — каменные стены. А если чуть искоса — вообще пучина морская с подводными деревьями!
— Да вы горазды видеть, для человека-то, — с уважением произнес Дэр. — На этой картине восемнадцать планов, и то лишь потому, что возиться надоело. Но чтобы человек с ходу хотя бы два разглядел…
— Много ли людей ее видели? — тут же спросила Вера.
— Эту — никто, — покачал он большой головой, — но другие, которые и поярче, и попонятнее, в приемных наших залах, многие видали. Хорошо, если в упор хоть что-то различали, а не просто… узорчик.
— Но на такую картину как раз и нельзя смотреть впритык, — сказала она. — Конечно, тогда только пестроту и разглядишь! А вот если отойти шагов на пять, а лучше на десять, да выбрать нужный угол — тут-то она и проявится…
— Госпожа, похоже, не только в волшебстве разбирается, — пробормотал Зир.
— А разве искусство — это не волшебство?
Спасибо Вериной любви к импрессионистам, чьи картины тоже нельзя рассматривать, елозя по ним носом! Если бы не привычка выбирать угол зрения и ждать, пока разрозненные вроде бы детали сложатся в единое целое, а сознание соберет из хаотичных на первый взгляд мазков целостную картину, вряд ли бы она что-то углядела.
— Надеюсь, у нас еще найдется время поговорить об этом, — сказала она и присела на невысокий диванчик. Лио остался стоять. — Господа… Вчера мы с Дэром имели крайне занимательную беседу. Скажите, вы в курсе того, о чем мы говорили?
— Конечно, он пересказал, целый спектакль устроил, — ответил Зир, ухмыляясь. — И себя изображал, и того парня, и даже вашего телохранителя… А вместо девушки наша каменюка сошла.
— Тогда вы знаете, что я хотела поговорить начистоту о происходящем в школе Примирения, — произнесла Вера. — О том, чего люди и шиарли могут не замечать, но что наверняка не укроется от взгляда подземника. Сначала послушайте, что успели заметить мы за неполные сутки наблюдения и о чем рассказали шиарли, а потом…
— Вы и с ними успели столковаться? — удивился Дэр.
— Да, их предводительница была весьма любезна и передавала вам благодарность за ваше заступничество.
— Вы шутите!
— Не думаю даже, — ответила Вера.
Шегарин всего лишь заметила: «Этот подземник появился как нельзя вовремя, так что мне не пришлось применять силу». Но небольшое преувеличение — еще не ложь, не так ли?
Рассказ занял
