И даже не спросишь ни у кого, что да как. Иштвана что-то не видно давно, за него распоряжается другой человек.
– Ну, кто там еще? – устало спросила королева-мать.
Я выругался про себя. Мало того что я не знаю, что там с моим телом на парте институтской происходит, мало того что у меня в поясе артефакт… Ну да, как же еще его назвать-то? Так еще и опоздаю на тренировку с сержантом. И весь день, точнее весь сон, насмарку.
– Ваше величество. – Глубокий бас графа Дюка вывел меня из мутной дремы, в которую я уже начал погружаться. – Письмо из Закатного герцогства.
– Так, что там такое?
– Крестьяне бунтуют. Они взяли в руки оружие и прогнали дикарей, ваше величество. Необходимо собрать войско и усмирить бунтовщиков. Язву бунта надо выжечь сейчас, пока не поздно. Сначала крестьяне напали на дикарей, а на кого нападут потом? На господ?
Как я уже понял, кочевники из Предвечной степи несколько лет назад начали пробовать на вкус и прочность границы королевства. Королева отчего-то решила делать вид, что ее это не касается, гонцы от аристократов, проживающих на границе, в лучшем случае игнорировались, а в худшем пропадали. Закатное герцогство, обширная область между столицей и Предвечной степью, кочевников сдерживать уже не могло. Крестьяне, отчаявшиеся в получении помощи, решили взять ситуацию в свои руки.
– Все вон, – сказала королева резко.
И куда подевалась та добрая и слезливая тетушка на троне? Теперь там сидело вообще не пойми что. Царевна Софья, как с картины Репина. Лицо разом утратило всю доброту и стало жестким, глазки мелкие и черные, аж сверкают.
Придворные, толкаясь локтями, потянулись к выходу. Не быстро, соблюдая остатки достоинства, но поспешая.
– Во-он!!! – крикнула королева.
Все вломились в двери, как нарки при милицейском рейде. Я уж опустил руку на пояс, вспоминая про верную дубинку и прикидывая, как бы всю толпу сбагрить на улицу, чтобы в клубе ничего себе не переломали… Толпа – страшная сила.
Пока думал, никого не осталось, даже охраны. Только графы, королева-мать и я. Про меня-то все и забыли.
– Я немедленно отправлю верные вам войска в Закатное герцогство, – сказал граф Дюка. – Мы выжжем каленым железом всю скверну.
– А ленивое быдло пусть больше трудится, – поддакнула графиня Нака. – Герцогство богатое! Лентяи! Сколько они нам налогов не доплатили?
– Больше ста пятидесяти тысяч золотых, – глядя в сторону, ответил толстый граф Лург. Голос его был удивительно тонок, я как услышал, так и не перестаю удивляться. Яйца ему отрезали, что ли?
– Кто отправляется? – спросил самый тихий, граф Урий. Тот самый тощий, кто чаще молчал, чем говорил.
– Я, – отрезал граф Дюка. – Возьму с собой рыцарскую сотню.
– Не мало ли будет? – деловито поинтересовался толстяк-кастрат.
– В самый раз. Драться не собираюсь, на это отряд Каллуфа есть, быстро поучим быдло и обратно…
– Мальчик мой! – Ну вот, про меня вспомнили. Снова на троне у нас сидит добрая тетушка. – Что ты тут делаешь?
– Но, матушка! – Я скорчил гримасу. – Вы же не давали мне разрешения удалиться! Вот я и остался…
– О, сыночка… – Всплакнула королева-мать. – Идите, конечно, идите! Виконты-то где? Твои благородные братья!
А, это она про рыжих недорослей.
– Ждут в карете, мама, – наугад ответил я. – Ну, я пошел? А можно… а можно сегодня будет покататься по городу! Можно же, мама?
Вот так, сыграв дурачка и получив свой леденец, я вприпрыжку сбежал по лестнице.
Ну да, конечно, где ж нашим рыжим еще быть-то, как не в бричке? Как раз они занимались тем, что подталкивали друг друга локтями и сумрачно хихикали, поглядывая на мастера Клоту.
Подошел я к ним сзади, потому и слышал много.
– …сам тебе говорю, они его пользуют!
– Да ну?
– Ну да! Знаешь, какой обычай у этих альтзорцев? Пока одного парня девкой не сделает, то жениться не может, о как!
– А тот, кого сделали?
– А чё ему, он отряхнулся и дальше пошел!
Мастер Клоту кинул страдальческий взгляд на меня.
Ну, я как-то даже совсем не удивился.
– Благородные братишки вы мои… – Вклинился между ними на сиденье, обнял обоих за шеи. Интересно, не обнял ли я кого-нибудь так же на лекции в зале-то? Не хотелось бы, потому что жал я со всей силы. Там, позади, Наташка сидит, обидится она, не любит, когда ее бесплатно обнимают! – Благородные братишки вы мои… Поехали, что встал?
Выкатились из замка, я продолжал жать шейки уже покрасневших и сипевших братцев. Ну да, они-то если только стаканы ко рту носили да ляжки телкам жали, а я меч держу да от сержанта пытаюсь оборониться.
Опомнился, отпустил.
– Что это вы, твари гадкие? А? – С этими словами вонзил локоть в ребра сначала одному, а потом другому.
– Эп!
– Эп! – сказали по очереди мои аристократические братцы.
– Ой! – А это уже я. Локти мои в этом мире не стучали год по жесткой груше в спортивном зале. – Ну-ка, обосранец! – Недавно выученное слово легко слетело с губ. – Что это у тебя под рубахой? Вот это да…
Локоть я себе ушиб о не длинный, но острый нож. Узорчатый такой, рукоять вита золотой проволокой, гарда и пятка просто сделаны для того, чтобы на них драгоценностей и золота насыпать. По центру, там, где должен быть кровосток, идет серебряная полоска.
– Я не обосранец! – возразил обиженно один брат.
– Гы-гы-гы, – сказал второй.
Ну что за мерзкие твари.
– Ну-ка, забыли ли вы, гадостники, что поначалу надо завести своих слуг и с ними уже разбираться, а моих с… – Чуть не сказал слуг, да в последний момент поправился: – …людей… Да, моих людей трогать – это все равно что меня обидеть.
– Да мы чё, мы ничё…
– Ершик свой забери, дымоход прочистишь. – Сунул кинжал в руки рыжику. Держать его в
