— Нужно жить дальше, — тихо произнес Финч.
Орелия повернулась, заметив, что во все еще открытой коробке Фангина больше не было черепа человека-горностая. Она последовала совету Финча и промолчала, составив ему компанию по дороге к лабиринту, где известный музыкант-любитель Борис играл на флейте, а Ференсен демонстрировал пять шагов танца гальярды — влево, вправо, влево, вправо, а затем каденция, мощный прыжок. Когда танец был освоен, он добавил развороты и поддержки. Его партнерша Аггс вся раскраснелась от удовольствия, а Облонг размышлял, не пригласить ли Орелию составить пару ему.
Окружающий мир, казалось, пребывал в согласии с самим собой.
Грегориус Джонс добежал до намеченного им пика — окруженной буковой рощей возвышенности, где располагались наполовину вросшие в землю камни, похожие на упавшие метеоры. Он собрал засохшие ветки, сложил их крест-накрест и подсыпал к сухостою прошлогодних листьев для растопки. Поверх костра Джонс положил череп с серебряной ротервирдской монетой во рту — для паромщика душ.
Чиркнув огнивом, он разжег искры, которые вскоре превратились в настоящее пламя. Грегориус простер руки в короткой молитве для тени Ферокса, его центуриона и настоящего солдата, который никому не давал пощады и не требовал пощады в ответ.
Когда костер разгорелся, он побежал дальше.
«Ферокс — покойся с миром».
Неподалеку от этого места на неприметной поляне в Ротервирдском Западном лесу меж деревьев бежал впадающий в Ротер ручей. Дорожка лунного света освещала обнаженное тело — дриады или наяды? Она шла по воде, затем остановилась, наклонилась и принялась рассматривать горсть камней на ладони, изучая их цвета и очертания. Подняла ногу и вытянула пальцы со сморщенной от воды кожей, наслаждаясь этим зрелищем.
Ее работа под водой была уже почти завершена. Среди ила она выложила цветной галькой город с башнями и переходами, лежащий в пойме реки за крепостными стенами.
Благодарности
Написав несколько пьес, я обратился к жанру романа, наивно полагая, что буду одинок на этом пути, не предполагающем удовольствия от обучения и сотрудничества. Как же я ошибался! Слои бумаг на полу редакторской комнаты стали наглядным доказательством участия других людей в его создании, если не обвинительным актом незрелости ранних его версий. Три соучастника особенно помогли внести ясность и придать книге форму. Шарлотт Сеймур подтолкнула меня обратиться к давней истории, и ее совет принес свои плоды, кроме того, она оказывала мне всяческую поддержку в поисках агентства. Здесь в игру вступил мой агент Эд Уилсон, а с ним и долгожданные новые сцены и второстепенные персонажи. Наконец, мой выпускающий редактор Джо Флетчер привнесла в работу свой неоценимый опыт и безошибочное внимание к деталям, придав структуре романа дополнительный лоск и много больше. Особенно я в долгу перед Эдом и Джо. Оба поверили в далеко не идеальную рукопись новичка, которая не вписывалась ни в один известный жанр, в мир, где в моде была голубиная почта. Остальные члены команды Джо тоже предоставили бесценную помощь, не говоря уже о приятной компании, и среди них я хочу особенно выделить редактора Николу Бадд, ассистента редактора Сэма Бредбери, владычицу цветных маркеров и публициста Оливию Мид.
Мне пришлось получить немало отказов, пусть они и выражались в неизменно вежливой и поощрительной форме, и я хотел бы особенно поблагодарить одного выпускающего редактора, который по доброте душевной подверг мою книгу конструктивной критике, указав все ее плюсы и минусы. Меган Барр, Энтони Тобин и Мэдди Могфорд были первыми читателями рукописи, а моя коллега Джейн Килкойн безоговорочно поддерживала меня от начала и до конца. Многие другие люди читали разные варианты рукописи на разных ее стадиях, и я всем им благодарен. Саша, более известная как Александра Лайка, посвятила часы своего труда удивительным атмосферным иллюстрациям, с самого начала ухватив истинный дух книги. Она обладает многообещающим талантом, и работать вместе с ней было сплошным удовольствием. Йен Бинни из СС Book Production проявил истинное мастерство в подборе шрифтов, придав тексту по-настоящему эстетский стиль, а художественный директор Патрик Карпентер и художник Лео Николлз создали яркую оригинальную обложку, также в соответствии с духом книги.
Ближайшее ко мне Caffe Nero предоставило комфортабельные условия для работы над книгой в ранние утренние часы; здесь не единожды меня снабжали ручками. Но только моей жене, детям и близким пришлось пройти со мной и моим Ротервирдом весь путь, от первых неуверенных шагов до самого совершеннолетия. Они постоянно читали и перечитывали текст, поощряли, предоставляли конструктивную критику, исправляли описки и заземляли молнии в часы сомнений. Мой долг перед ними и их терпением невозможно выразить словами. По традиции я должен сказать, что все оставшиеся в книге погрешности целиком лежат на моей совести, и это действительно так, зато все достоинства, которые здесь найдет читатель, — результат совместного творчества.
Об авторе
Эндрю Кальдекотт — королевский адвокат, который специализируется на работе с масс-медиа, законах о диффамации и клевете, а также автор романов и нескольких пьес. В частности, он представлял Би-би-си в деле Хаттона (о гибели эксперта по биологическому оружию, инспектора ООН по вооружению Дэвида Келли), издание The Guardian в деле Левесона (о расследовании британской прессой скандала с прослушиванием телефонов) и супермодель Наоми Кэмпбелл в известном деле о неприкосновенности личной жизни.
Ник Кертис из Evening Standard назвал его первую пьесу «Выше Вавилона» «уверенным и амбициозным… глубоко впечатляющим дебютом», а Сара Хемминг из Financial Times описала ее как «яркую и захватывающую, поражающую глубокими идеями без сухости,
