Валорхенд произвела первоначальную оценку собственных действий: высший балл за демонстрацию и побег. Но на поверхность выплыло и другое, более мрачное наблюдение: чужак выстрелил в нее какими-то молниями и целился на поражение. Наиболее логичным казалось то, что у того был некий механический прибор, но в ту самую долю секунды, когда ударил разряд, она увидела искры между ладонями Сликстоуна, как будто он выжимал статическое электричество из себя. Она задумалась о способах, какими подобная энергия вырабатывается в природе: о кошачьей шерсти, угрях и грозовых облаках, — но ничего похожего не обнаружила.
Опершись на шест, Виксен подпрыгнула высоко над улицей. Нужно поскорее вернуться домой, прежде чем улицы заполнятся возвращающимися от сэра Веронала гостями.
7. Доклад о случившемся
Орелия даже не заметила бы миссис Бантер, не укажи на нее внимательный собеседник:
— Там ваша тетка, и вид у нее не самый радостный.
Миссис Бантер сидела в глухом переулке, в обстановке, едва ли соответствовавшей ее высокому статусу, — сидела на скамейке, скорчившись и схватившись за голову.
— Как я… Как это могло… — раздавались ее всхлипы.
— Рассматривайте это как глупую демонстрацию.
— Демонстрацию?
Орелия проводила тетку домой и уложила в постель, и миссис Бантер при этом вся кипела от случившейся этим вечером несправедливости, определенно непропорционально большей, чем отказ Орелии от коктейлей «Голубая лагуна» в качестве жалкого протеста.
Орелия, настроение которой было также омрачено, вернулась в магазин, разожгла огонь в камине и выключила верхний свет. Положив голову на руки и глядя на языки пламени, она думала о себе и Ротервирде и наконец пришла к выводу, что у обоих в сердце пряталась какая-то гнильца. Стриммер на вечеринке бросил на нее беглый оценивающий взгляд, будто она была товаром со скидкой. Другие мужчины ее возраста, конечно, тоже были умны, но что ей это давало? Ее мысли вернулись к новому лицу, привлекшему особое внимание хозяина, — чужаку. В нем определенно был некий шарм, но о жизни он явно еще ничего не знал. Настоящую привязанность Орелия испытывала только к мужчинам постарше — вроде братьев Полк, Солта и Фангина, — но они были в большинстве своем женаты и привлекали ее совершенно не в том плане. Ее успокоило воспоминание о разрушившем массивную дубовую дверь заряде чистой энергии, источник возникновения и цель которого были до конца неясны. В голову пришла мысль о камнях и их цветовом соответствии четырем стихиям природы. Может быть, этот разряд — лишь знак грядущих приключений?
Мысли Орелии прервал знакомый решительный стук в дверь, и, открыв, она обнаружила на пороге Хеймана Солта. Орелия еще никогда не видела Солта в таком деловом настроении.
— Ну, что случилось? — задыхаясь, спросил он. — Все ходят как контуженные, но никто ничего не говорит.
— Произошел неприятный эпизод.
— Что еще за эпизод?
Она поубавила его пыл:
— Сначала признайся, почему тебя это так интересует, и тогда, может быть, я расскажу, что произошло.
Солт решил прибегнуть к лести:
— Я спрашиваю именно тебя, потому что знаю: глаз у тебя поострее, чем у остальных.
— И благодаря острому взгляду я прекрасно вижу, когда меня пытаются использовать.
— Ну что ж, ты — не единственный корабль в море, — пробурчал Солт и засобирался уходить.
Орелия хотела чем-нибудь ему отплатить, но не могла придумать чем. Она решила начать издалека:
— Я продала камни.
Удар попал в цель. «Актер из него неважный», — подумала Орелия, замечая, что хоть лицо Солта и осталось внешне неподвижным, мелкие мускулы на нем все же слегка дернулись.
— Мои поздравления, и, зная твою тетю, могу поспорить, что вышла выгодная сделка.
Орелия ничего не ответила, и безмятежность Солта быстро сошла на нет.
— Ладно, рассказывай. Кто их купил?
— Секрет фирмы.
— И кому ты их продала?
— Кое-кому в городе.
— Я же говорил, что этого делать нельзя.
— Ты выразил неопределенную надежду. Как бы там ни было, решения-то принимает моя тетка.
— Слушай, это может оказаться серьезным делом…
— Я продала их хозяину поместья.
Солт взглянул на нее как громом пораженный.
— Что?
— Он пришел сюда лично и сразу нацелился на камни — больше его ничто не интересовало. А теперь рассказывай, зачем они нужны.
— Не имею ни малейшего, блин, понятия.
— Тогда откуда эта паника?
Орелия догадывалась: дело заключалось в том месте или человеке, от которых Солту достались камни. Учитывая, что садовник не был ни вором, ни скупщиком краденого, речь, скорее всего, шла именно о месте — но ей в голову не приходило ни одно столь ужасное, которое соответствовало бы мрачному выражению лица собеседника. Придется его уговаривать, если она хочет узнать правду.
Но не успела она применить новую тактику, как Солт схватил ее под локоть:
— Пойдем со мной.
— Прости, что?
— Медлить нельзя!
— Куда?
— Сама поймешь, когда мы туда доберемся.
Желая показать Солту, что она решила последовать за ним только от скуки, а вовсе не потому, что тот ей приказал, Орелия, заставив его ждать, пошла переодеваться.
За время ожидания мрачность Солта никуда не делась. Он поднял воротник, натянул на уши шапку и вышел с такой стремительностью, что Орелии пришлось то и дело переходить на бег, чтобы за ним поспевать. Он прошагал по неблагополучной части города до ряда муниципальных сараев для хранения садового инвентаря и рассады — невзрачных строений, подпирающих западную стену, — после чего открыл самый неприметный. А затем исчез за дверью.
Орелия побрела за ним, по пути спотыкаясь о деревянные ящики.
— А ну тихо! — впервые за последние двадцать минут подал голос Солт.
Он вытащил фонарь и осветил им блестевшую от сырости каменную стену. Воздух был тяжелым от смрада перегнивших листьев, запах отдавал скорее осенью, чем весной. Прежде чем Солт потушил фонарь, луч света выхватил вертикальный ряд задвижек. Когда Солт дернул их на себя, в темноте раздался металлический щелчок.
— Береги голову, — пробормотал Солт, скорее задним числом, чем в качестве предостережения.
Орелия поняла: это место и было одной из тайн, которые не хотел раскрывать Солт. А сколько их у него еще имелось? Правда, тот факт, что он все-таки показал тайник, говорил о том, что камни действительно имели какое-то значение, хотя — и тут она ему верила — он сам не знал, какое именно.
Орелия протиснулась в открывшийся проход, спустилась на несколько ступенек и выбралась наружу возле берега реки у подножия городской стены — Ротер бурлил у них под ногами. Из темноты Солт выудил смастеренный из вербных лоз и просмоленных шкур коракл[19], традиционный речной транспорт ротервирдцев; коракл напоминал перевернутый зонт без тросточки, и править им было
