На южной стене красовался Ротер, заполненный кораклами, в которых сидели мужчины и женщины, — их спешка объяснялась приближением к городу колонны солдат. Римляне. Облонг различил знамя с буквами SPQR — Senatus Populusque Romanus[26].
Северная стена напоминала картину Судного дня — одного солдата тащили к мрачной двери, из которой он затем появлялся с мордой и усиками, похожий на горностая; второй тем временем ждал своей очереди. По всей видимости, это были пленные легионеры — только зачем было надевать первому звериную маску? У Облонга возникло подозрение, что здесь была изображена какая-то ритуальная казнь в честь празднования победы.
В основании восточной стены было нарисовано растение с зелеными стеблями и единственным бутоном. Рядом с растением раскинуло свои ветви необычное дерево, усеянное цветами. В противоположном дереву верхнем углу на фоне цветов и ягод трубили трубачи и выплясывали танцоры, что в контексте других сцен выглядело совершенно несуразно. Центральная секция была испорчена сыростью, которая в реакции с красками фрески образовала расплывчатые фиолетовые пятна, откуда — должно быть, благодаря особенностям какого-то пигмента — пугающим образом торчали отдельные руки и ноги. Под сценой были выведены символы: «MXVII».
Отпечатки ног историка четко просматривались на густом ковре из пыли. Сюда много лет никто не заходил.
Крики публики возвестили победу Стриммера. Облонг не сумел заставить себя снова карабкаться по внешней стене. Он обнаружил запертый с внутренней стороны люк, который вел в соседнюю комнату с голыми стенами, а оттуда уже по настоящей лестнице спустился в альков за хорами. На этот раз удача ему улыбнулась. Дверь церкви была открыта.
На улице толпа со всех сторон обступала Стриммера, его подняли и начали подбрасывать в воздух. Стриммер морщился, ни секунды не наслаждаясь вульгарностью происходящего, а Облонгу удалось незаметно протиснуться мимо, на этот раз без издевок, — его просто проигнорировали. Зрители стали расходиться по домам. Облонг ощутил знакомое беспокойство, вызванное не столько результатом гонки, сколько ее последствиями, которые он не мог толком объяснить.
— Браво, Облонг! — Подошел его верный поклонник Борис Полк. — Полагаю, Грегориус снова испортил себе всю малину. И какую леди он на этот раз осчастливил?
— Мисс Тримбл.
— Парень никак не возьмет в толк, что женщин нужно не спасать, а сражать наповал. Извини, пора бежать — Берта завалили работой, этот год оказался богат на поломки.
Облонг прошелся к «Душе подмастерья», но обнаружил только прибитое к двери объявление: «Закрыто в ожидании нового руководства — по приказу лицензионного комитета». Теперь все встало на свои места: ротервирдцы столетиями собирались в «Душе подмастерья», чтобы обсудить результаты Гонок Великого Равноденствия. Но в этом году их вынудили пить домашнюю бурду в церковном дворе.
Приметил Облонг и красноречивую подсказку: имя Сноркела на объявлении не указывалось — конечно, ни к чему напрашиваться на дурную славу. Облонг заглянул внутрь. Люди таскали связки проводов, а на барной стойке стоял ящик для инструментов с красной надписью «СЛИКСТОУН Электрикс». Облонга поразило, как безропотно этот консервативный город перенес столь радикальные перемены.
На коврике у входной двери его поджидали две записки.
Многоуважаемый серебряный медалист!
Благодарю за поддержку, Ваше представление превзошло все ожидания.
Ваш товарищ по приключениям, ШкиперP. S.: Чудовищные новости о «ДП».
Вторую записку он разобрал с большим трудом.
Дорогой сэр,
вы заставили вашу экономку гордиться вами, честно. А.
Облонг решил отправиться на заслуженный отдых, но сон никак не шел. Перед глазами продолжали плясать фрески колокольни. Саксонское крестьянство и привычный годовой цикл — сцена никак не вязалась с нынешней неприязнью города к «деревенским», но откуда же она тогда взялась? Потом, это странное изображение расплывчатой двери и появляющихся из нее клонов человека и зверя, и число «MXVII». Он инстинктивно перевел его в арабское — получилось 1017, и тут же он резко вскочил с постели и рванулся к ящику с носками, откуда достал записную книжку Роберта Фласка.
«СТОЛ КАР АСХ 1017».
Облонг отругал себя за глупость: как можно было упустить связь между MXVII и 1017? Дата и образы собирателей урожая в простых одеждах на фресках вызвали вспышку вдохновения: «АСХ» — имеются в виду «Англосаксонские хроники»[27]!
По счастливому стечению обстоятельств в старых университетских заметках Облонга осталась распечатка с содержанием событий «Хроник» начиная с 1000 года. Краткая запись за 1017 год оказалась чтивом не из приятных: даны, сметая все на своем пути, проделали путь от Кембриджа до Нортгемптона и Бедфорда, а затем направились в Уэссекс: это время было исполнено страданий. Никакой связи с Ротервирдом не обнаружилось, но Облонг продолжал верить в свою правоту.
Заказчиком «Хроник» был король Альфред. Каждая из девяти сохранившихся копий имела свои отличия, оригинал же был давно утерян. Копии распространялись по различным монастырям, где их дополняли местные книжники. Старейшая из сохранившихся копий находилась в Винчестере. Семь из десяти книг содержались в Британской библиотеке. В заметках Облонга цитировались работы эксперта Британского музея по раннеанглийским рукописям по имени доктор Пендел.
Хотя Облонг и признавал тот факт, что, следуя по стопам Фласка и копаясь в прошлом, нарушал собственный контракт, он успокаивал себя тем, что миссия историка несла не меньше обязательств. На следующее утро он сел в шарабан, отправился в Хой и отыскал телефонную будку. Его долго переключали от одного отдела к другому, пока ему наконец удалось связаться с нужным человеком.
— Дональд Пендел, — произнес голос, больше напоминавший сухое, точно пыль, карканье.
Раскрыв записную книжку, он представился в ответ:
— Облонг, Джона Облонг.
— Полагаю, вы живете в согласии с собственным именем — oblongus на латыни значит «довольно длинный».
Облонг проигнорировал это замечание:
— Я звоню вам из Ротервирдской школы.
— Как необычно. Вы уже второй такой за последние полгода. И, как я уже говорил вашему коллеге, частица «вирд» в Ротервирде происходит от саксонского «сбываться» — другими словами, от слова «судьба». А если вы звоните по поводу «Хроник», то ваш мистер Фласк может и сам все объяснить.
— Боюсь, он нас покинул.
— Мне за это не платят, Облонг.
— Простите…
— Есть только две записи, которые датируются 1017 годом и имеют похожее содержание. Они закачиваются упоминанием об очень холодной зиме, но интерес представляет скорее лето.
Облонг услышал шорох бумаг. Должно быть, Фласк задавал тот же вопрос. Он определенно шел по верному следу. Пендел снова захрипел:
— Это из Вустера: «В те дни монстр нагрянул на Ротервирдскую ярмарку летнего солнцестояния в поисках жены. Город спасли Зеленый Человек и Молот». И из Винчестера: «Странные вести доносятся из деревни Ротервирд. Жрец-друид заявляет, будто на местную ярмарку летнего солнцестояния явилось чудовище с цветком середины лета. Всех спасли Зеленый Человек и Молот».
Облонг вспомнил необычное
