Махариус улыбнулся, однако улыбка не отразилась в его глазах.
— И какую форму примет это уважение?
— Вас представят к наградам, достойным ваших побед.
— Предположу, что вы привезли их с собой.
— Как бы я смог это сделать? Вам окажут триумф на самой Святой Терре. Вы вместе с избранными полками полетите туда и получите награды от элиты Империума.
— Понятно, — произнес Махариус. Конечно, он все понял. Даже я понял. Его отстраняли от командования Крестовым походом. Как только его отделят от армий, ему вряд ли позволят вернуться обратно. — Но собравшиеся здесь командиры должны отправиться вместе со мной. Я не смогу пренебречь ими и не поделиться частью славы, ведь их заслуга в победе не меньше моей.
Кардинал Септим замолчал, как будто не ожидая услышать подобного.
— Их почтят в положенное время. Вы — единственный, кому даруется вся слава. Вы — единственный, кого ждет триумф.
Махариус склонил голову набок. Не хотел бы я оказаться на месте человека, которого он разглядывал таким образом. Слишком сильно он напоминал хищника, разглядывающего травоядную жертву.
— Я понимаю.
— Хорошо. Тогда я велю готовить корабль к отбытию. Нужно отправляться немедля.
— Конечно, — произнес Махариус. Септим показался удивленным, словно воин, который ожидал жестокой схватки, но вместо этого одержал легкую победу. — Но перед отправлением мне нужно уладить пару вопросов для обеспечения бесконфликтной передачи командования, — добавил Махариус.
— Естественно, — согласился Септим.
Победив в основном вопросе, кардинал не намеревался спорить насчет деталей, но я заметил, как он на мгновение прищурился, словно заподозрив, что Махариус планирует нечто коварное. После прощального обмена любезностями кардинал отправился восвояси, всем своим видом выражая благопристойную учтивость.
— Ты согласился вернуться на Терру, — сказал Дрейк.
Они сидели в покоях у Махариуса, окруженные символами его побед, за столом с разложенной между ними регицидной доской.
— А что еще мне оставалось? — ответил ему Махариус. — Я не могу ослушаться прямого приказа Империума.
— В самом деле?
Махариус смерил инквизитора тяжелым взглядом:
— Надеюсь, ты ни на что не намекаешь.
Он дал понять, что даже Дрейк мог переступить черту.
— Я отдал свою жизнь, чтоб положить конец Великой Схизме, — сказал Махариус. — И не хотел бы, чтобы все пошло насмарку.
Дрейк кивнул:
— Меньшего я бы не ожидал.
— Конечно, всегда есть вероятность, что корабль задержится из-за поломок.
На губах Дрейка заиграла холодная улыбка:
— Он всегда может реквизировать еще один.
— На это потребуется время, да и с ним тоже могут случиться проблемы.
— Могут.
— А мое отбытие затянется из-за других непредвиденных обстоятельств.
— Такое тоже возможно.
— Не пойми меня превратно, друг мой, — произнес Махариус. — Я посещу Святую Терру. Я отдам себя воле Экклезиархии, но только в свое время, когда завершу работу.
Дрейк кивнул.
— Как скажешь, — согласился он.
— А теперь мне нужна вся информация о Локи и Рихтере, которая у тебя имеется.
Инквизитор нахмурился. Он наверняка не ожидал такого поворота событий и того, что Махариуса так интересует эта тема, однако все же достал толстую папку с документами.
— Это пришло от оставшихся там агентов.
Я попытался представить, каково это — остаться среди еретиков на планете вроде Локи, среди ходячих мертвецов. Попытался представить, как им удавалось отправлять и получать сообщения. Я не смог, однако Дрейк не только мог, но и, по всей видимости, делал.
Новости оказались неутешительными.
Вскоре по престижу Махариуса нанесли очередной удар. Я охранял вход в тронный зал, лениво разглядывая огромные фрески с триумфом Махариуса на Малахите и попутно отметив, что я изображен подле его плеча, когда двери вдруг распахнулись настежь и внутрь вошел исполин, варварское создание в керамитовых доспехах.
— Приветствую, генерал Махариус, — сказал он зычным грохочущим голосом.
Махариус встал с трона и отвесил официальный поклон, а затем прошел по выложенному черно-белой плиткой полу и дружески хлопнул великана по спине. Звук эхом разлетелся по залу, словно выстрел.
— Здравствуй, Логан Гримнар. Так много времени прошло с нашей последней встречи.
И впрямь немало воды утекло с тех пор, как мы бились вместе с Космическими Волками на Деметрии. Появление Волка вызвало заставившие меня нахмуриться воспоминания об этом мире и том, с чем мы там столкнулись. Они были очень неприятными.
— Это так, — согласился Гримнар. — Рад видеть вас снова.
— Однако вы пришли не ради обмена любезностями, — отметил Махариус.
— Нет. Великий Волк желает переговорить с вами. — В словах Гримнара чувствовались странные нотки, заставившие меня снова взглянуть на него. Не знай я его лучше, то сказал бы, что это негодование. Конечно, Избранный Императора был выше подобных вещей.
От Махариуса также не утаился его тон. Всего на секунду по его лицу пробежала тень.
— И он послал вас в качестве личного посланника.
— Он оказал нам обоим честь, — ответил Гримнар.
— Мы организуем пиршество, — промолвил Махариус, видимо, вспомнив последнюю встречу с Волками Космоса. — Мы увидимся, когда он пожелает.
— Значит, вечером, — сказал Гримнар. — Я передам ваши слова.
Он развернулся на пятках и покинул комнату. Во всех прочих случаях это сочли бы за признак крайнего неуважения, однако Гримнар и его сородичи были выше каких-то жалких правил хорошего тона, которые сковывали остальных. Они были сами себе законом, так повелось со времен основания Империума.
Махариус мрачным взором следил за его уходом. Причина, по которой Великий Волк мог требовать аудиенции, вряд ли могла быть хорошей.
Глава 16
Подготовка пира для целой роты Космических Волков потребовала немалых трудов. Столы ломились под тяжестью говяжьих полутуш, целых овец, зажаренных на вертелах, лакедомейских каликсов в подливе из их собственной крови, фаршированных стейками. На подносах лежали горы куриц. Возле каждой тарелки стояли откупоренные бочонки с элем и кружки, до краев наполненные крепким огненным напитком.
Я смотрел на толпу потрясенных людей и смертных богов и надеялся, что не совершу ту же ошибку, что и в прошлый раз. Ульрик Грозный Клык и его свита сидели рядом с Махариусом и всеми генералами за высоким столом. Кардинал Септим также присутствовал, излучая слишком лучезарную улыбку, по-прежнему окруженный парящими сервочерепами, которые записывали происходящее мертвыми пустыми глазами. Из другого конца зала я заметил на себе взгляд Грозного Клыка. Его ноздри раздулись, и он улыбнулся, обнажив массивные клыки, а затем поманил меня к себе, так что мне не оставалось другого выбора, кроме как подчиниться.
— Ты пьешь не так жадно, как в прошлый раз, — сказал он. Человек, более склонный к самоубийству, чем я, мог бы принять его слова за оскорбление, однако улыбка его светилась
