— Сэр? — переспросил я, неуверенный, хочет он, чтоб его услышали, или просто разговаривает сам с собой.
— Я сказал, они думают, что все кончено, что мне конец, что они могут заменить меня и двигаться дальше.
— Не думаю, что могут, сэр, — произнес я.
На самом деле они очень даже могли, однако говорить подобное показалось мне неуместным.
— Космические десантники уходят, ибо считают, что здесь им славы более не обрести. Стервятники увидят в этом сигнал к атаке.
Я промолчал. Он разговаривал сам с собой, как иногда старики во времена моей молодости в городе-улье Велиала. Теперь я не на шутку взволновался за состояние его здоровья, душевного и физического.
— Я не дам себя сместить, пока не буду готов, — продолжал Махариус. — Моя работа еще не окончена.
И тогда, смотря на него, я задался вопросом, будет ли его работа когда-либо окончена вообще. Он прожил на пике абсолютной власти так долго, что я сомневался, может ли Махариус вообразить себе другую жизнь. Возможно, он вплотную приблизился к осознанию того, что во всем Империуме незаменим только один человек, да и тот находится в заключении на Золотом Троне. Махариус поднялся с кресла, прошел к шкафчику, достал из него карту и развернул ее на столе. Я сразу ее узнал. Это была карта Локи. Он изучал ее с пристальностью человека, размышляющего о спасении своей души. Я заметил, что местами карта была покрыта кроваво-красными чернилами. Наверное, она входила в пакет документов, переданный Махариусу Дрейком раньше.
Минуту спустя он понял, что я по-прежнему в покоях.
— На этом все, Лемюэль, — произнес он.
Я отдал честь и оставил его наедине с собой.
В комнате меня ожидал инквизитор Дрейк. Я мог и не спрашивать, как он сюда попал. Не существовало таких систем безопасности, которые он не смог бы обойти, оставшись при этом не замеченным ни Иваном, ни Антоном. Скорее всего, эта парочка сейчас сопела в своих собственных комнатах.
— Ты вернулся из покоев лорда верховного командующего, — сказал Дрейк. Это был не вопрос. Он знал обо всем, что происходило во дворце.
— Да, — произнес я и уставился на него, раздумывая, не потребовать ли, чтобы он выкладывал, зачем пришел, или проваливал отсюда.
Пир, отбытие Космических Волков и вид Махариуса оставили меня в подавленном состоянии. Но, впрочем, не настолько, чтобы устать от жизни, поэтому я промолчал.
— Что ты думаешь?
— Отбытие Космических Волков его не обрадовало, — ответил я. — Он расценивает это как удар по своему престижу.
— Очевидно, Лемюэль. Очевидно. Но я имел в виду, что ты думаешь о нем? Каким он тебе показался?
— Уставшим.
— Уставшим? И все?
— А этого мало? Для человека вроде Махариуса быть уставшим — немыслимо. Я никогда его таким не видел. Это…
В последний момент я не позволил слову слететь с уст. Дрейк выпрямился по струнке. Не стоило надеяться, что он не заметил.
— Что? — переспросил он. — Ты собирался что-то сказать.
— Ничего, — ответил я.
— Не лги мне, сержант Лемюэль. Мы знаем друг друга слишком долго.
Полагаю, так оно и было, но внезапно меня охватило негодование из-за того, что этот спокойный властный человек, окруженный аурой абсолютной самоуверенности, знает меня лучше, чем я сам.
— Говори! — велел он, и я почувствовал сильнейшее принуждение, которое, я ни на секунду не сомневался, усиливалось из-за странных психических способностей Дрейка.
— Он кажется старым, как будто омолаживание перестало действовать, как будто он становится все более изможденным.
Слова повисли в воздухе. Мы оба молчали. Затем Дрейк сел в одно из кресел, плеснул себе выпить из фляги и, к моему изумлению, предложил ее мне. Я принял напиток, задаваясь вопросом, не отравлен ли он. Я отбросил эту мысль. Если бы Дрейк желал моей смерти, то я был бы уже мертв.
— Омолаживание перестало действовать, — наконец произнес он.
— Нет, — только и сумел я сказать. Я попросту отказывался в это верить.
— В конечном итоге оно всегда перестает действовать, — продолжил Дрейк. — Иначе все мы были бы старыми, как Император.
Он сделал глоток, а затем поднес стакан к свету и стал вертеть его в длинных ловких пальцах. Инквизитор разглядывал его со всех сторон, так что я невольно задумался, не пьян ли он. Благодаря своим способностям он при желании без видимых последствий мог усвоить столько же алкоголя, что и космический десантник, но, возможно, именно сегодня ему этого не хотелось.
— Я видел медицинские отчеты, — произнес инквизитор. — Тело Махариуса подвергается прогрессирующему метаболическому истощению. Пока оно полностью себя не проявило, но процесс ускоряется. В конечном итоге оно скажется на его разуме, если уже не сказалось.
Он говорил с уверенностью, не позволявшей мне усомниться в его словах.
— Вы хотите сказать, что он умирает и задержанные годы все же догонят его?
Дрейк кивнул:
— И процесс будет крайне неприятным.
— Зачем вы мне это говорите?
— Потому что ты близок к нему, как никто другой. Рано или поздно ты это заметишь, если не заметил уже.
И теперь, после сказанных им слов, я невольно вспомнил все крошечные заминки, все незначительные упущения.
— Ты и впрямь думаешь, что Махариус потерпел бы на Локи поражение, будь он тем же человеком, что на Карске? — спросил Дрейк.
— Поэтому Империум хочет отстранить его?
Дрейк покачал головой:
— Империум не хочет его отстранять. Его хотят отстранить люди, облеченные властью в Империуме. И те, кто хочет его отстранить, стремятся заполучить его могущество, престиж и место. Кое-кто из них желает стать следующим Махариусом. Большинство же попросту стремятся к власти. Махариус — это лишь препятствие у них на пути.
— Его невозможно заменить, — уверенно сказал я. — Он великий человек. Величайший.
— Ты это знаешь. Я это знаю. Есть люди, которые предпочли бы считать иначе. Хуже того, есть люди, которые с радостью бы опорочили его славу, ибо им претит жить в мире, где есть люди более великие, чем они сами. Будь у них такая возможность, они бы стащили его вниз, до своего уровня. Долгое время Махариус держал их в узде, но он слабеет. Как и все мы в итоге.
— Даже вы, инквизитор?
— Это еще предстоит увидеть, — ответил он, — но да, однажды, возможно, даже я.
— Опять же, зачем вы мне это говорите?
— Может, потому, что мне нужно с кем-то поделиться, а ты, по крайней мере, надежен. А еще ты близок к Махариусу. Если что-то заметишь, ты мне расскажешь.
— Вы в этом так уверены?
— Это в интересах Махариуса, да и в твоих собственных. Для всех нас настали опасные времена.
Тогда я спросил
