– Стой. – Мох прыгнул вперёд, изо всех сил ухватив Джэнсона за ноги. Имоджин безвольно переставляла ноги. – Джэнсон, прошу тебя, – умолял Мох. – Прошу!
Джэнсон упал навзничь и увлёк Имоджин за собой. Мох рванулся к краю и последовал бы за ними, если бы две крепкие мужские руки не обхватили его и не отшвырнули в сторону.
– Мох! Ей конец, – сказал Умелец Ворон. Мох вырвался из его рук. Глядя вниз, он видел тело Джэнсона, лежавшее под водой – в чаше, на обломках «Горнила».
Никаких признаков Имоджин видно не было. Она упала в стремительный поток.
– Я должен спуститься туда, – заклинал Мох Умельца Ворона.
– Выжить она не могла. Там слишком много валунов, Мох.
– Я не оставлю её. – Мох ухватил Умельца Ворона за руку. – Помоги мне спуститься туда.
– Ладно, – ответил тот. – Это будет нелегко.
И это было нелегко. Ущелье оказалось глубоким, сплошь в трещинах. Держась руками за ветки и корни, они спустились по крутой тропке, едва находя на скалах опору для ног. Мох рвался вперёд, пренебрегая опасностью. Умелец Ворон двигался осмотрительнее, но постоянно держал своего спутника в поле зрения. Чудовищность того, что произошло, волнами ошарашивала Моха. Он даже представлять себе не хотел, что Имоджин погибла. Когда Умелец Ворон в конце концов отстал, Мох криком заторопил его, укоряя, что не слишком-то тот старается. Полчаса спустя после нападения Джэнсона Мох спрыгнул со скалистого выступа высотой в два его роста на кучу глинистого сланца. Окровавленный и оглушённый, он по пояс забежал в речную воду, от которой у него дух перехватило. Перебирался с камня на камень, выкрикивая имя Имоджин. Ответа не было, один нескончаемый рёв речных порогов.
Они прошли обратно по реке до тени от «Горнила». Мох чувствовал, как течение двигало камни под ним. Вода была, словно живая, так и обвивалась, стараясь сбить его с ног. Он не был в своей стихии, но мысль, что Имоджин в этой стихии одна, была непереносима. Мох осмотрел отвесные стены ущелья. Сама природа этого места, казалось, была настроена против него. Он стоял в холодной тени самолёта, вымокший до нитки. А Умелец Ворон сидел на берегу, упершись локтями в колени и низко свесив голову.
В конце концов Умелец Ворон развёл костёр под укрытием ржавеющего реактивного двигателя. В смеркающемся свете он поднялся на ту сторону ущелья, где они оставили свои вещи. Мох пробудился, когда три котомки ударились о землю в нескольких ярдах[27] от него. Стоявшего наверху Умельца Ворона не было видно. Разглядеть Мох смог лишь звёздную речку, обрамлённую деревьями. Несколько минут спустя Умелец Ворон крикнул вниз, но разобрать что-либо в его крике было невозможно. Мох подбросил хвороста в огонь и вновь улёгся спать. Во сне ему виделась Имоджин и её рассказ о том, как она была лисицей. Парящий орган, бывший некогда частью Радужника, ускользнул от него, когда Мох попытался стащить его у Элизабет. Мох проснулся от собственного крика во тьме и больше уже в ту ночь не смыкал глаз.
С первым светом они поделили всё необходимое из поклажи Имоджин. В одном из карманов Мох нашёл кубик гашиша. Уложил его и кое-что из её одежды к себе в рюкзак, завернув в одну из её рубашек «Певчих птиц острова Козодоя» и рисунки. Покончив с этим, Мох спрятал котомку Имоджин под груду камней.
– Мы пойдём по течению, – сказал Мох. – Может быть, найдём её, если есть отмели. – Умелец Ворон кивнул.
– Ты уверен, что хочешь найти её? – спросил Умелец Ворон.
– Да, – сказал Мох. – Возможно, она ранена.
Немало часов прошагали они, выкрикивая имя Имоджин, сквозь медленно густеющий туман. Внимательно осматривали воду, проверяли торчащие брёвна, за которые могла бы зацепиться её одежда, но всё напрасно. Увидеть все части реки было никак невозможно. Некоторые её изгибы скрывали глубокие омуты, в которых вода казалась чёрной, а в других местах в белой пене на скалы взмывали гейзеры. Тело Имоджин могло быть в любом из них.
К исходу утра они подошли к водопаду в форме подковы, вода в котором падала с высоты около сотни футов[28]. В отдалении ландшафт принимал равнинный характер. Река терялась в море деревьев. Мох сел на сланцевую плиту.
– Посмотри туда, вниз, – сказал Умелец Ворон, присаживаясь рядом с Мохом.
Тот посмотрел в сторону, куда указывал палец спутника. Поначалу это казалось очередным пятном почерневшей скалы на краю омута, питаемого водопадом. В поредевшем тумане вырисовалась форма кареты Элизабет. Эхо стоял несколько в стороне, раскачиваясь из стороны в сторону.
Вид кареты сразу же вернул Моха к его снам в прошлую ночь и к рассказу Имоджин о встрече с Элизабет в лесу. Одна картинка встала перед глазами: белая рука, появляющаяся из кареты, чтобы забрать светящийся орган. И вдруг он понял, почему им не удалось найти тело Имоджин.
– Она в карете, – с твёрдой уверенностью произнёс Мох. – Река вынесла её прямо ведьме в руки. Мы должны вызволить её.
Предмет желаний
– Уверенным быть нельзя. – Умелец Ворон следил, как туман вился вокруг основания водопада. Эхо исчезал, вновь появлялся и опять исчезал. Он знал, что собой представлял Эхо, и чудище его ужасало. В глубине его желудка шевельнулась, словно уговаривая, стеклянная куколка, лежавшая в нём с тех пор, как он украл её у ведьмы – много лет назад. Она хотела присоединиться к другим куколкам, сидевшим внутри Эха. Они были жизненной силой демона. Он понимал, что и демон тоже ощущает такое же шевеление от близости Умельца Ворона. Эхо пропадал в тумане, наверняка чувствуя такое же дёрганье у себя в животе.
– Я уверен, – упорствовал Мох. – Элизабет следила за нею с самого начала. Ждала своего шанса, как паук. Это наказание за дела её отца.
Умелец Ворон с этим согласился. Мох выглядел ужасно. Кожа на его руках и лице была иссечена рубцами после срывов на спуске со стены ущелья. «Так, глядишь, – подумал Умелец Ворон, – он на острове и не выживет». Мох был бы не первым, кого сводило с ума помешательство на предмете своих желаний в лесистых дебрях острова Козодоя.
– Что, по-твоему, он делает? – спросил Умелец Ворон.
– Ждёт. Охраняет карету. Не вижу ни Элизабет, ни её пса.
Час прождали они наверху водопада, бдительно следя за каретой и Эхом. Элизабет не появлялась. Неослабевающий каскад воды, всё время меняясь, всё же оставался неизменным.
– Насколько это для тебя важно? – задал вопрос Умелец Ворон.
Мох, хранивший молчание, полоснул его взглядом.
– Если хочешь уйти, уходи, – сказал он. – Обиды на тебя держать не стану.
– Я не о
