– Пусть Олле решает. – Чайка скривила губы. – В конце концов, это все было его идеей.
***Общий совет назначили на вечер того же дня. Луиза уже опаздывала на него, так как на то, чтобы уговорить Пэра поберечь силы и остаться в постели, ушло больше времени, чем она рассчитывала. Собрание было решено провести на самой сцене театра, несмотря на бурное негодование Чайки: по словам картежницы, ее уже мутило от замашек Миннезингера. Но Луиза догадывалась, что дело не в этом, – со сцены можно было убегать в нескольких направлениях.
Уже за кулисами она прекрасно слышала разговор своих товарищей.
– …И прочесывают трущобы от портовых кварталов, двигаясь вверх к холму. Там уже нашли два вертепа и подчистую разнесли одну ночлежку. Хмырей, которых забрали на дознание, уже не сосчитать. – Нильс забарабанил пальцами по столу. – В газетах об этом не пишут, но говорить людям еще не запретили. У нас меньше двух дней, чтобы убраться отсюда.
– На поезд нам нельзя. Там всегда проверяли документы, а теперь еще и сумки, – добавила Чайка. – А у нас столько наличности, что мигом потащат разбираться.
– Ручаюсь, нам не понравятся их вопросы, а им – наши ответы. – Олле смотрел в потолок, запрокинув голову. – А с визжащим мешком нам и по городу не проехать. Не можем же мы говорить, что везем особо упитанную свинку на край света…
– Нам надо разделиться, – нерешительно начал Фабиан. – Так риск, что нас схватят, значительно меньше.
– А сколько людей знает, что ты был в Комитете, а потом вылетел из него? – холодно осведомился Олле. – И не захочет ли президент лично пообщаться с тобой, спешно покидающим столицу сразу после покушения?
Дюпон скрипнул зубами.
– Можно подумать, мое положение хуже вашего!
Луиза тихо приблизилась к ним и заняла свободный стул между Павлом и Олле. Великан покосился на нее, глубоко вдохнул и заговорил:
– Я тут подумал…
– Поздно же ты начал думать, – нахмурилась Чайка.
– Мы могли бы уехать в деревню. Маришка – добрая женщина, как и ее родители. Спросите Луковку!.. Там нас укроют, пока все не стихнет.
– Теперь навряд ли все стихнет, – покачал головой Олле. – Ты готов подвергать семью такой опасности?
– Но меня там ждут…
В глазах Павла были неподдельная тревога и сомнения. План, который раньше казался ему спасительным, рушился.
– Так и вижу Якоба, пасущегося на лугу, – хмыкнул Нильс.
– Все упирается в Краузе. – Дюпон запустил пятерню в волосы. – Он как каторжное ядро. А в нашей компании еще перевязанный бинтами мальчишка, две старухи и старик с гармонью! Просто табор какой-то!.. Балаган и дом призрения!
Луиза тронула Миннезингера, сидящего во главе стола, за рукав:
– У меня была одна идея насчет пленного. Но мне это не по плечу, если только…
– Оставь свои бредни. – Голос Нильса зазвучал угрожающе.
Чайка с интересом воззрилась на подругу.
– Ничего не знаю ни о какой идее. Может, расскажешь?
Олле подал всем знак слушать внимательно. Луиза поднялась на ноги.
– Сегодня я уже говорила, но меня подняли на смех. – Она посмотрела в сторону Нильса так твердо, как только могла. – Сейчас я повторю свои слова, потому что уверена в них. Мы не можем распоряжаться жизнью Якоба Краузе, но должны избавиться от него. – Луиза на секунду умолкла, переводя дух, но никто не стал ее перебивать. – Должен быть человек, который хочет заполучить его. Я провела здесь много месяцев и понимаю, что мы не главные преступники Хёстенбурга. Да, мы нарушили за одну ночь несколько законов кряду. Но в таком большом городе должна быть и большая сила. Я предлагаю попросить помощи у нее.
Олле опустил лицо на сцепленные ладони. Он думал. Остальные молчали, не врываясь в его размышления. Только Нильс встал со своего места, обошел стол кругом и встал за спиной Луизы, отчего она мгновенно покрылась мурашками.
– И откуда ты набралась таких мыслей? – прошипел он в самое ухо девушки. – Идеи о больших шишках из подполья? Чей ты человек, а?..
– Нильс! – предостерегающе окликнул его Олле.
– Я читала в книгах. Видела в театре. И я не дурочка, какой ты меня считаешь! – Она зажмурилась, не оборачиваясь.
– Верно, девочка, – послышалось со стороны партера, – ты совсем не дура. Но я бы посоветовал быть поосторожнее с этим кусачим псом – он так и скалит зубы на твое горло.
Все вскочили на ноги. Нильс, Олле и Фабиан схватились за украденные у Борислава револьверы, которые с недавних пор постоянно носили при себе. Павел спиной загородил напуганных девушек.
Мужчина был один. Когда он поднялся к ним по одной из боковых лестниц и вышел на сцену, все смогли рассмотреть его. Преклонного возраста, но не старик, седой, с длинными, собранными в тонкий хвост волосами, он шел, прихрамывая, припадая на левую ногу. Левая сторона его рта была оттянута книзу, как это бывает с теми, кто перенес удар. Его темно-серый плащ был потрепан, а поднятый высокий ворот почти скрывал от глаз рваную мочку правого уха. Чем ближе он был, тем дальше они все отступали.
Незнакомец подошел к столу и сел, скривившись, будто хромая нога причиняла ему боль.
– Опустите оружие, – будничным и немного усталым тоном произнес он. – Со мной мои люди, а вы прячете стариков и мальца. Не стоит тревожить их.
– Вы блефуете! – громко, но как-то неуверенно сказал Фабиан.
– А ты оглянись. Медленно. – Мужчина подался вперед и темными, почти черными глазами стал наблюдать, как они осматриваются по сторонам.
Первой чужаков заметила Чайка.
– Там, – шепнула она и качнула головой в сторону кулис.
Из полузанавешенного прохода на них смотрело свинцово-блестящее дуло. Луиза присмотрелась и поняла, что в каждой нише, окружавшей сцену, было по вооруженному человеку. Еще четверо неряшливо одетых мужчин приближались со стороны амфитеатра. Их было слишком много, а все пути к отступлению были перекрыты. Олле убрал револьвер за пояс, улыбнулся и шагнул к незнакомцу:
– Признаться, в этот поздний час не ждали мы гостей! Так с кем имею честь? Вам стоит представиться, как и вашим товарищам. В приличном обществе…
– Не кривляйся, – оборвал его мужчина в плаще. – Не люблю.
– Хорошо, – легко согласился Олле и сел за стол напротив него. – Но мы все равно не знакомы. И до сих пор не знаем, что вам нужно. Очевидно, дело серьезное, раз вы не один.
– Разговор к тебе серьезный. Ты же тут главный?
Миннезингер кивнул.
– Ну так вот, главный. Талант у тебя есть, но нюха еще не нажил. Придется учить тебя уму-разуму. Цени, пока живой.
– Кто… живой?
На памяти Луизы это был первый раз, когда Олле запнулся. Но незнакомец на самом деле так действовал на окружающих, что и самоуверенный Фабиан выглядел поджавшим хвост щенком. Нильс же словно увидел призрака и не смел шевельнуться.
– Оба, – после короткой паузы уточнил их
