Пару мгновений Ласка смотрела ей в глаза, потом медленно встала из-за стола, оглянулась на свой угол, кольнула острым взглядом Белянку и вновь обратилась к тетушке Мухомор:
– Ты права – отпираться глупо, – она небрежно передернула плечами и откинула волосы за спину. – Это сделала я. Видит Лес – я попыталась все оставить по-старому. Не вышло. Приворот – мой. Но виновата – она! – Ласка резко развернулась и ткнула в Белянку пальцем. – Не захотела подобру? Подослала своего рыжего братца? Получай! – она прищурилась, быстро переводя глаза с Горлицы на тетушку Мухомор. – Кому расскажете – поверну так, что все Белку обвинят. Стрелка запру, чтобы никто не видел, и скажу, что она его заколдовала. И вся семья меня поддержит! Кто осмелится не поверить Боровиковым? А безродную Белку быстро выгонят из деревни за такие дела!
Тетушка Мухомор тяжело дышала и глядела на Ласку, будто впервые видела.
– Остановись, Ласка. Пока не поздно – остановись. Вот они две твои дороги, ты еще можешь вернуться на верную.
– Молчи! – взвизгнула Ласка. – Больше я тебе не ученица. И здесь я больше не живу.
Круто развернулась через левое плечо и выбежала – только дверь хлопнула жалобно, глухо.
Белянка сморщилась от очередного спазма в висках.
– Вот так, – вздохнула тетушка Мухомор. – Выбрала.
Ведунья ссутулилась, опустила голову и будто вмиг постарела.
– Так снимите вы этот приворот проклятый! – взмолилась Белянка. – Горлица, тетушка Мухомор, вы сильнее Ласки!
– Сильнее, да снять его только она может, – бросила свысока Горлица и вдруг положила голову на стол и накрыла ладонями.
Неужто Горлица так переживает из-за Ласки? Быть того не может!
– Да что происходит? – Белянке казалось, будто весь мир перевернулся с ног на голову.
– Лес чует с юга беду, – терпеливо пояснила тетушка Мухомор. – Чужие идут. Нужно готовить охотников и мальчишек. Рыть тайники, плести амулеты. А вы тут Отца деревни не поделили! Он людей должен спасать, а не Лаской любоваться! Да ни одной из вас он не достанется. И не достался бы ни за что. Ваше дело – волшба. Это навсегда. Это всерьез. Простые парни – куда ни шло. Каждый по-своему душу губит. Но Отец деревни – светоч. Его семья, хозяюшка и дети – основа благополучия деревни.
Тетушка Мухомор махнула рукой и тяжело вздохнула.
– Придется всем рассказать, что Стрелка приворожили, – пусть теперь нас слушаются, – Горлица вскинула голову на длинной шее и с вызовом глянула на тетушку Мухомор.
– Плохо, – покачала головой ведунья. – Панику посеем. Страх. А что посеем – то и пожнем. Даю тебе, Беля, сроку до заката. Уговоришь Ласку снять приворот – твоя победа. Нет – дадим слово Горлице.
– Но тогда вся деревня взбунтуется против Боровиковых! – ухватилась Белянка за последнюю надежду.
– Нет, Белка, – вздохнула Горлица, тяжело вздохнула, будто и вправду сожалела о своих словах. – Тут Ласка права – если семья ее поддержит, то все поверят в ее клевету.
– А мы выведем Стрелка, и все увидят, на кого он смотрит!
– Не выведем, – холодно отрезала Горлица. – Раскол внутри деревни, когда на пороге чужаки, погубит всех. Ласку отец приструнит и из землянки до поры не выпустит – с ним мы договоримся, ему позориться ни к чему.
– Как ты так можешь? – Белянка зажала ладонью рот.
– Могу, – Горлица спокойно посмотрела ей в глаза. – Потому что для меня безопасность и благополучие деревни важнее личного счастья. Даже важнее жизни. Защитить дом – мой долг. Наш долг. А вы с Лаской забыли об этом! – она поджала губы и отвернулась.
– Но тетушка! – метнулась Белянка к ведунье, чуть не опрокинув чашку. – Это же белыми нитками шито! Так легко узнать, кто на самом деле приворожил Стрелка!
Мягкая ладонь накрыла кулак Белянки, комкающий подол сарафана. Ведунья наклонилась и спокойно, будто объясняя урок, произнесла:
– Мы должны сохранить деревню, а для этого нужны согласие внутри сельчан и доверие нам. Скажем, что Стрелок тяжело болен, назначим кого-то вместо него. Но если Ласка сделает то, что обещала, мы не сможем тебя защитить. Так что попытайся уговорить ее миром, тогда останешься невиновной. Срок до заката.
– Но… – Белянка прикусила губу.
Тетушка Мухомор посмотрела темными от боли глазами, сжала горячей ладонью плечо, словно хотела добавить что-то важное, словно хотела попросить прощения, но сказала лишь:
– Мы с Горлицей пойдем к Озеру ведуний, за советом.
Белянка глубоко вдохнула знакомый с детства запах мелиссы и душицы – веки загорелись слезами – и молча кивнула. Язык прилип к небу.
Еще вчера она мечтала, чтобы мир переменился. Еще вчера мечты чудесным образом сбывались! А теперь… если сельчане на нее подумают, то выгонят же! Да не просто из избы – из деревни! И куда идти? Что делать? Убедить Ласку снять приворот? Проще время остановить, реку развернуть!
Горлица не смотрела на Белянку – надела башмаки и вышла на порог, скрипнув дверью. Тетушка Мухомор неторопливо уложила в корзинку обед, перевязала желтым платком, накинула шаль и прошептала на прощание:
– Да прибудет с тобой Лес, доченька.
Горло сдавило огненным кольцом. Слезы прожгли на щеках тонкие дорожки.
«Доченька». Как же! Только что пообещала в случае чего выбросить вон. И «доченька». Сестрица одна уже была такова. Хватит. Наигрались в семейку.
Семья. Такое занятное слово. От него сразу горько и сладко на языке. У Боровиковых – семья, они друг за друга горой. У тетушки Пшеницы – семья, к ней когда ни придешь, всегда чувствуешь себя дома, в семье. А Ловкий – семья? Или Горлица? Или Ласка?
Может, со Стрелком бы у них и получилось? Кто знает. Может, даже и сейчас еще не поздно? Снять приворот, помириться с Лаской, уйти от тетушки Мухомор!.. И тогда однажды к ней тоже придут гости, как к тетушке Пшенице. И почувствуют себя дома.
Белянка зажмурилась. Горячие слезы собирались в уголках глаз, катились по скулам, щекотали подбородок, текли за шиворот. Нет. Нельзя плакать. И думать так нельзя. Сейчас важно одно – уговорить Ласку. Возможно, невозможно, больно, не больно, хочется, не хочется – без разницы. Нужно встать, взять себя в руки и идти.
Только сначала успокоиться, закрыть глаза и ни о чем не думать. Совсем ни о чем.
Глубокий вдох и долгий выдох. Уходят страх, боль и тепло. Остаются только холод и покой. Стынет кровь, замирает сердце. В воздухе витают ответы.
Теперь можно выбирать верный путь. Разумом выбирать – не сердцем.
Она открыла глаза, хлопнула ладонями по коленям и побежала к выходу, пока решимость не улетучилась.
Дверь ударилась обо что-то мягкое, и Белянка едва не разбила себе с разбегу нос.
– Зашибешь! – воскликнул Ловкий, отскакивая в сторону.
– Что ты здесь делаешь? – Она поспешила промокнуть уголки глаз,
