Говорила старуха на данском. А в деревне обитали саксы.
– А кто твой муж? – спросил я.
– А ты кто такой? – огрызнулась хозяйка.
– Вульф Ранулфсон, – назвался я именем, изобретенным в Гримесби. – Из Хайтабу.
– Далековато тебя занесло от дома.
– Как, похоже, и твоего супруга.
– Его зовут Хоскульд Иренсон, – сообщила она тоном, подразумевавшим, что мы наверняка знаем это имя.
– Который служит…
Старуха замялась, словно не желала отвечать, потом смилостивилась:
– Зигурду Торрсону.
Зигурд Торрсон был другом и союзником Кнута Ранулфсона, вторым по величине лордом Нортумбрии, человеком, ненавидевшим меня за смерть своего сына. Да, мальчишка погиб в бою и умер с мечом в руке, но все равно Зигурд будет злиться на меня до гроба.
– Я слыхал о Зигурде Торрсоне, – сказал я.
– Кто ж не слыхал!
– Я надеюсь поступить к нему на службу, – заявил я.
– Как ты сюда попал? – спросила старуха возмущенно, словно никому не полагалось прознать про эту гнилую усадьбу посреди болота.
– Мы пересекли море, госпожа, – сообщил я.
– Не то море. – В голосе ее проскользнула насмешка. – И вам очень далеко добираться до Зигурда Торрсона.
– А ты кто такая, госпожа? – вежливо осведомился я.
– Меня зовут Фриеда.
– Если у тебя найдется эль, – заявил я, – то мы готовы за него заплатить.
– Не забрать?
– Заплатить, – повторил я. – А пока мы пьем, ты объяснишь мне, почему я пересек не то море.
Мы отдали толику серебра за эль, который по вкусу напоминал воду из канавы, а Фриеда поведала, что ее мужа призвали на службу лорду. Хоскульд отобрал из дворни шестерых, умеющих обращаться с оружием, и поскакал на запад.
– Ярл Зигурд велел взять лодку, но у нас ее нет.
– И куда же приказал он плыть?
– В западное море, – пояснила старуха. – То, которое между нами и Ирландией. – Выражалась она туманно, словно Ирландия была для нее только названием. – Но корабля у нас нет, поэтому муж поехал на лошади.
– Так ярл Зигурд созывает своих людей?
– Да, – подтвердила Фриеда. – И ярл Кнут тоже. Я молюсь, чтобы муж вернулся живым.
Из западного моря? Я призадумался. Из этого определенно следует, что Кнут и Зигурд собирают корабли, а единственное место на западном побережье, где они могут сосредоточить их, – это близ крепости Хэстена в Сестере. Берег к югу от Сестера принадлежит валлийцам, и эти дикари не согласятся приютить флот данов. К северу начинается Кумбраланд, такой же глухой и беззаконный, как Уэльс, поэтому даны будут собираться в Сестере. Куда же направится флот? В Уэссекс? Фриеда не знала.
– Будет война, – сказала она. – Война уже идет.
– Уже?
Старуха махнула рукой в сторону севера:
– Мне говорили, что саксы в Линдкольне!
– Саксы? – Я изобразил удивление.
– Вести пришли вчера. Сотни саксов!
– А где Линдкольн? – спросил я.
– Там, – ответила она, снова указывая на север.
Я слышал про Линдкольн, хотя ни разу не бывал там. Некогда то был важный город, построенный римлянами. Потом его расширили саксы – они захватили эту землю после ухода римлян, хотя слухи гласили, что даны сожгли город и теперь занимают форт на линдкольнском холме.
– Как далеко до Линдкольна? – осведомился я.
Фриеда не знала.
– Но мой муж оборачивался туда и обратно за пару дней, – заметила она. – Так что должно быть недалеко.
– И что там делают саксы?
– Засоряют землю своим пометом, – отрезала старуха. – Не знаю. Надеюсь только, что сюда они не доберутся.
Линдкольн находится на севере, довольно далеко вглубь Нортумбрии. Если Фриеда права, то армия саксов вторглась во владения Зигурда Торрсона, а решилась бы она на это, только не опасаясь возмездия. А единственный способ избежать возмездия – это удерживать жену и детей Кнута Длинного Меча в заложниках.
– У тебя есть лошади, госпожа? – спросил я.
– А ты голоден? – осклабилась старуха.
– Я хотел бы позаимствовать лошадей, чтобы побольше разузнать насчет этих саксов.
Фриеда провернула выгодную сделку, одолжив нам за плату двух оставшихся в стойле кляч. Обе были старыми кобылами, и ни одна не выглядела способной к долгой скачке, но это были лошади, и мы нуждались в них. Я велел Осферту сопровождать меня в Линдкольн, а остальным возвращаться на «Полуночную».
– Передайте Финану, что мы вернемся через три дня, – напутствовал я их, надеясь, что так и будет.
Осферту не хотелось оставлять судно и Ингульфрид.
– Ее никто не тронет! – рыкнул я.
– Да, господин, – отстраненно промолвил он.
– Она в безопасности! Финан за этим проследит.
– Знаю, лорд, – буркнул Осферт, седлая меньшую из кобыл.
Я взял Осферта по причине его полезности. О саксах под Линдкольном я знал только то, что те из войска Этельреда. Это значит, что они, вероятно, дали клятву уничтожить меня, но Осферт, даром что бастард, был сыном Альфреда, и с ним обращались с уважением и почетом, как и подобает обращаться с королевским отпрыском. Он от природы обладал властью, был безупречным христианином, и я нуждался в поддержке, которую мог получить в его лице.
Мы с Осфертом оседлали лошадей. Стремена были короткими, а подпруги широкими, и я сомневался, сумеем ли мы доехать до Линдкольна, но обе кобылки довольно охотно порысили на север, хотя ни одна, похоже, не могла идти иначе, чем вялым шагом.
– Если встретим данов, жди беды, – заметил Осферт.
– Да они передо́хнут со смеху, увидев этих скотинок.
Мой спутник скривился. Туман постепенно редел, обнажая обширную пустую страну из тростника и болот. То было унылое безлесное место. На болотах обитал кое-какой народ – мы замечали иногда вдалеке хижины, проезжали мимо вершей для ловли угрей в темных канавах, но не встретили ни единого человека. С каждой милей пути Осферт становился все мрачнее.
– Что ты сделаешь с мальчиком? – спросил он спустя некоторое время.
– Продам его отцу, разумеется, – ответил я. – Если никто не предложит больше.
– А мать пойдет с ним?
– Думаю, ты лучше меня знаешь, чего она хочет.
Его взгляд созерцал топи.
– Ее убьют, – произнес он.
– Так она говорит.
– Ты ей веришь? – резко спросил Осферт.
Я кивнул:
– Любви между супругами явно нет. Всякий решил бы, что мы насиловали пленницу, и муж едва ли поверит ее отрицаниям. Поэтому да, скорее всего, он ее убьет.
– Тогда ей нельзя назад! – яростно заявил Осферт.
– Решать ей.
Некоторое время мы ехали в молчании.
– Госпоже Ингульфрид пятнадцать лет не позволяли покидать Беббанбург, – заговорил он наконец. – Ее все равно что в плену держали.
– Так вот почему она ушла с нами? Понюхать воздуха свободы?
– Мать стремится быть с сыном.
– Или подальше от мужа, – съязвил я.
– Если мы оставим мальчишку у себя… – Голос его дрогнул.
– Мне от него никакой пользы, разве что выкуп, который заплатит его отец. Стоило продать его еще в Беббанбурге, да я не был уверен, что нам удастся выбраться из гавани без заложника. А уж после парень стал одной только обузой.
– Это хороший мальчик, – заступился за него Осферт.
– И пока он жив, этот хороший мальчик будет верить, что имеет право на Беббанбург. Стоило мне перерезать его тощую глотку!
– Нет!
– Детей я не убиваю, – напомнил я. – Но через несколько лет он вырастет, и я
