– Здесь флот Кнута. Если дела ярла примут скверный оборот – а я постараюсь это устроить, – он отступит к судам. Ему не захочется терять сто шестьдесят восемь кораблей. Но если мы сожжем их, Кнут пойдет на север, а именно это мне и нужно.
– Почему? – не унимался любопытный. Это был один из танов Этельреда, а значит, мой недоброжелатель. Вся саксонская Мерсия делилась на последователей Этельреда и сторонников его отстраненной жены Этельфлэд.
– Потому что прямо сейчас, – сердито рыкнул я, – его армия находится между войском Этельреда и отрядами Эдуарда, и, пока он там, эти обе армии не смогут соединиться. Так что мне нужно заставить его убраться с их пути.
– Лорд Утред знает, что делает, – мягко укорила Этельфлэд тана.
– Ты заявил, что убьешь детей, если даны не уйдут. – Теперь заговорил один из священников Вульфхерда.
– Пустая угроза, – буркнул я.
– Пустая?! – гневно спросил епископ.
– Знаю, это удивит тебя, но я заслужил себе имя, убивая вовсе не детей и женщин, – съязвил я. – Быть может, это потому, что я язычник, а не христианин.
Этельфлэд вздохнула.
– Но тем не менее нам нужно удалить данов из-под Глевекестра, – продолжил я. – А пока я не прикончу одного из близнецов, Гейрмунд не тронется с места.
Это им было ясно. Я мог не нравиться этим людям, но они не отрицали моих доводов.
– Тогда девочку, – решил епископ.
– Девочку?! – воскликнул я.
– Она менее ценная, – пояснил Вульфхерд. Не дождавшись от меня ответа, он добавил: – Это ведь всего лишь девочка!
– Значит, мы просто зарежем ее? – уточнил я.
– А разве не это ты предлагаешь?
– Может, сделаешь это сам? – предложил я.
Прелат открыл рот, но обнаружил, что сказать нечего, и закрыл его снова.
– Мы не режем маленьких детей, – заявил я. – Мы даем им стать взрослыми и потом убиваем. Вот так. Но как нам убедить Гейрмунда убраться прочь?
Никто не ответил. Этельфлэд настороженно наблюдала за мной.
– Ну? – спросил я.
– Заплатить ему? – робко предложил олдермен Деогол.
Я промолчал, и Деогол обвел взглядом зал в поисках поддержки.
– У нас на хранении казна лорда Этельреда, – напомнил он, – поэтому мы можем заплатить.
– Заплати дану, и он уйдет, чтобы вернуться на следующий день и получить плату снова, – отрезал я.
– Так как же нам быть? – Деогол горестно вздохнул.
– Зарезать девочку, разумеется, – сообщил я. И повернулся к Вульфхерду. – Епископ, принеси пользу. Переговори с приходскими священниками и выясни, не умерла ли на прошлой неделе какая-нибудь девочка лет шести или семи. Если да, выкопайте ее. Скажите родителям, что их малютка станет святой, ангелом или кем там еще, лишь бы успокоились. Потом принесите тело на стену, только чтобы даны не видели. Мереваль!
– Господин?
– Найди поросенка. Подними на укрепления, но прячь за парапетом, чтобы даны не прознали о его присутствии. Финан, ты приведешь на стены Фригг и близнецов.
– Поросенка? – презрительно хмыкнул Вульфхерд.
Я посмотрел на него, потом вскинул руку, остановив готового уйти Мереваля.
– Быть может, поросенок и не понадобится, – процедил я, словно обдумывая какую-то идею. – Зачем расточать добрую свинину, когда под рукой есть епископ?
Вульфхерд убежал. А Мереваль раздобыл поросенка.
* * *Гейрмунд ждал, хотя теперь к нему присоединилось еще человек двадцать. Лошади их остались шагах в ста ото рва, тогда как сами даны подошли значительно ближе и все пребывали в радостном настроении. Слуги принесли эль, хлеб и мясо, тут же шныряло с полдюжины мальчишек – явно сыновья воинов, подоспевших к Гейрмунду, чтобы понаблюдать за его противоборством с Утредом Беббанбургским, жестокая слава которого не включала избиения женщин и детей. Когда я появился, Гейрмунд жевал гусиную ножку, но он откинул ее и направился к укреплениям.
– Ты принял решение? – крикнул он мне.
– Ты вынудил меня к нему прийти, – подтвердил я.
Дан улыбнулся. Улыбки давались ему нелегко, поэтому напоминали скорее оскал. Но Гейрмунд хотя бы старался.
– Я же говорил, что ярл милостив.
– И Кнут покинет саксонскую Мерсию?
– Он обещал!
– И возместит ущерб, причиненный землям лорда Этельреда? – спросил я.
Гейрмунд поколебался, потом кивнул:
– Выплатит, я уверен. Ярл человек благоразумный.
А ты, подумал я, подлый врун.
– Итак, ярл заплатит нам золотом и уйдет восвояси?
– Таково его желание, но только если ты вернешь его семью целой и невредимой.
– Им никто не причинил вреда или обиды, – уверил его я. – Клянусь слюной Тора. – И плюнул в подкрепление слов.
– Рад слышать это, – сказал Гейрмунд и тоже сплюнул, принимая мою клятву. – Ярл будет доволен.
Он снова попытался улыбнуться, потому как Фригг и ее двойня как раз появились на стене. Их сопровождал Финан с пятью воинами. Фригг выглядела испуганной и невыразимо прекрасной. Она надела льняное платье, одолженное Этельфлэд. Платье было выкрашено в бледно-желтый цвет, и близнецы держались за пышные юбки. Гейрмунд поклонился.
– Моя госпожа, – торжественно начал он, потом глянул на меня. – Лорд Утред, не лучше ли будет позволить леди и ее детям выйти через ворота?
– Ворота? – Я сделал вид, что не понимаю.
– Ты же не предлагаешь им плыть через вонючий ров?
– Нет. Я сброшу их к тебе.
– Ты… – начал дан, но осекся, потому как я схватил девочку и поставил перед собой.
Сигрил заверещала от ужаса, а мать кинулась к дочери, но Финан удержал ее. Я обхватил малютку за шею левой рукой, а правой вытащил из-за пояса нож.
– Я скину ее к тебе по частям, – обратился я к Гейрмунду и собрал в ладонь длинные черные волосы Сигрил. – Подержи ее, – приказал я Осферту, а сам отрезал девочке волосы и швырнул за стену, чтобы их развеял ветер. А когда наклонял малышку к камням, где парапет скрывал ее от глаз Гейрмунда, она орала просто великолепно. Я зажал ей рот ладонью и кивнул спрятавшемуся на стене человеку, который вонзил кинжал в шею поросенку. Тот взвизгнул, кровь хлынула фонтаном. Даны внизу видели только кровь и слышали испуганный вскрик, потом наблюдали, как Ролло заносит топор.
Мертвая девочка была желтой, склизкой и воняла. Ролло отсек ногу, и засмердило, как в логове у Пожирателя трупов. Ролло наклонился, обмакнул обрубок в свиную кровь и кинул его через стену. Он с плеском упал в ров, а дан отчленил еще часть, на этот раз руку.
– О, пресвятая Матерь Божия! – едва слышно промолвил Осферт.
Фригг вырывалась, ее рот открывался и закрывался в страхе, глаза расширились. Милое платьице забрызгалось кровью. Даны наверняка должны были поверить, что она видит, как у нее на глазах кромсают дочь. На самом деле ее привел в такой ужас вид полуразложившегося тела, расчленяемого на куски. Ее сын кричал. Я зажимал ладонью рот Сигрил, и маленькая ведьма искусала меня до крови.
– Теперь голова! – известил я Гейрмунда. – Потом мы убьем мальчишку, а с матерью сначала позабавимся.
– Прекрати! – взвыл он.
– С какой стати? Мне нравится!
Свободной рукой я поднял вторую отрубленную ногу покойницы и помахал ею над
