Её замечание подтвердило мои наихудшие опасения насчёт зловредной гувернантки.
— Вот противная! — с чувством воскликнула я, потянувшись за сахарницей.
Я бы и забыла о пострадавшем запястье мисс Олвейс, если бы не странное происшествие, которое случилось, когда я спустилась к ужину. Перед тем как идти к столу, я попыталась разыскать Ребекку, чтобы выяснить, что означает её странное поведение при упоминании о мисс Рочестер. Ни в саду, ни в летнем домике её не оказалось, и я решила посмотреть в оранжерее. Торопливо шагая мимо маленькой столовой возле кухни, я вдруг остановилась как вкопанная. А что мне ещё оставалось? Ведь я услышала своё имя, произнесенное голосом мисс Олвейс.
У меня все задатки прирождённого русского шпиона. Поэтому я прижалась ухом к двери и прислушалась.
— Она не такая, как другие… Это уж точно. — Тут мисс Олвейс заговорила тише, и до меня стали долетать лишь обрывки. — Моя рука… Айви… приложила… всё прошло… мой план таков…
Тут настала тишина. Потом раздались торопливые шаги. Прежде чем я успела скрыться, дверь распахнулась, и мисс Олвейс, стоя на пороге, с подозрением уставилась на меня. Задействовав свой незаурядный актёрский дар, я попыталась украдкой заглянуть ей через плечо. В комнате, похоже, никого не было.
— Айви, что ты делаешь? — спросила мисс Олвейс довольно-таки строгим тоном.
— Просто подслушиваю, дорогуша. Мне показалось, это будет уместно, поскольку я услышала, как вы произнесли моё имя. Что довольно-таки странно, учитывая, что в комнате, кроме вас, никого.
Суровое выражение на её лице сменилось смущённой улыбкой:
— Ты, должно быть, решила, что я ненормальная.
— Мне приходило в голову такое объяснение, дорогуша.
Метнувшись к письменному столу у окна, моя подруга подхватила шляпку, вернулась и взяла меня под руку. Вместе мы направились в сторону большого зала.
— Я писала письмо своей маме, — пояснила мисс Олвейс. — А у меня есть привычка бормотать вслух то, что я пишу. — Она покраснела. — Боюсь, ты застала меня, когда я пела тебе хвалы, Айви. Матушка ужасно любит читать о твоих великих подвигах.
Это многое объясняло. Но не всё.
— Простите, дорогуша, — сказала я, — но мне показалось, вы упомянули, что я излечила ваше запястье. Ну, после того, как вы упали и то ли растянули, то ли сломали его. Теперь я припоминаю, что вы повели себя как-то странно, когда я прикоснулась к пострадавшему месту.
Мисс Олвейс расхохоталась в голос. И по-сестрински положила голову мне на плечо:
— Ох, Айви, тебе нет равных! На самом деле я сказала, что ты изучила моё запястье. Видишь ли, я была тронута, когда ты так сочувственно отнеслась к моему горю. И я хотела поведать о своих чувствах в письме.
Звучало очень похоже на правду. Однако…
— Можно взглянуть на него, мисс Олвейс?
Моя подруга остановилась, как громом поражённая. Её лоб прорезали морщины. Кажется, она нервно сглотнула.
— Взглянуть?
— Да, дорогуша, взглянуть на ваше запястье!
Очень медленно она приподняла рукав платья. Запястье выглядело совершенно здоровым. Ни красноты, ни отёка. Всё прошло! Всего за несколько часов!
Я была потрясена до глубины души.
— Оно ужасно болит, хоть и кажется нормальным, — тараторила мисс Олвейс. — Что до отёка, так растяжение-то было совсем лёгкое. Кроме того, на мне всегда всё быстро заживает, а такие повреждения обычно проходят сами собой, верно? Так что ничего удивительного. — Тут она встревоженно посмотрела на меня и осторожно проговорила: — Айви, ты не думаешь…
— Конечно же нет! — воскликнула я и похлопала её по плечу. — Вы с ума сошли!
Оставалось надеяться, что она мне поверит.
Мы вышли в зал, мисс Олвейс надела шляпку и объявила, что уходит и весь вечер её не будет. Куда направляется, она не сказала, упомянула только, что у неё какое-то срочное дело. И чтобы к ужину её не ждали.
Я проводила её взглядом и решила, пока не прозвучал гонг к ужину, возобновить поиски Ребекки.
В оранжерее никого не оказалось. В музыкальной гостиной тоже. Тогда я заглянула в обычную, не музыкальную, гостиную. Ребекку там не нашла, зато нашла леди Элизабет и леди Амелию. Обе были разодеты к ужину в пух и прах. Леди Амелия вышивала, старая вешалка читала. Едва я вошла, старуха зашипела на меня.
— Ты опасна для общества! — рявкнула она. — Мне пришлось трижды принимать ванну, чтобы смыть весь чизкейк!
— Не стоит благодарности, дорогуша, — скромно потупившись, сказала я. — Сияние вашей старческой кожи само по себе служит мне наградой.
— Ах ты, гадкая девчонка!
Я как раз собиралась поспешно покинуть гостиную, но тут леди Амелия уколола иголкой палец. Она вскрикнула, из ранки пошла кровь.
Само собой разумеется, это воодушевило меня.
— Дайте-ка взглянуть, дорогуша, — попросила я, подходя к ней.
Леди Амелия несла всякую чепуху, какую обычно несут в подобных обстоятельствах все аристократические дурочки. Грозилась упасть в обморок от вида собственной крови. Гадала, не надо ли послать за доктором, и всё такое.
— Вздор! — каркнула леди Элизабет. — Ранка пустяковая, глупая вы женщина! Я однажды на охоте на лис отстрелила себе палец на ноге и даже не остановилась, чтобы перевязать рану!
Присев на корточки возле леди Амелии, я изучила её палец. Меня ждало разочарование — всего-то капелька крови.
— Как ты думаешь, надо сделать перевязку? — с жаром спросила меня леди Амелия.
— Увы, в этом нет необходимости.
Леди Элизабет с подозрением уставилась на меня:
— Вы говорите так, будто разочарованы, мисс Покет!
— Не скрою, мне и правда очень жаль, — сказала я. Тут меня посетила гениальная идея. — Леди Амелия, простите, не будете ли вы так добры позволить мне защемить вам пальцы дверью?
— Прошу прощения? — ошеломлённо переспросила леди Амелия.
— Что ты сказала? — рявкнула леди Элизабет, приложив костлявую ладонь к уху.
— Я прошу вас пойти на
