Я осмотрелся и еще раз уверился, что в одиночку из Института не вырваться без нового арта. Сейчас посмотрим, устроят ли мне досмотр за круглой дверью. По идее, не должны. Момент истины настанет, когда будет готова сборка, а значит, козырь пока у меня.
По скрипучим доскам я прошествовал за барную стойку к лестнице, ведущей в номера. Откинул люк под лестницей и спустился в бункер, который деревянной перегородкой, имитирующей подпорную стену, делился на две части: бункер для попавших под выброс сталкеров, оказавшихся неподалеку, и вторую часть, тайную, где была бронированная дверь наподобие корабельной на кодовом замке в форме красного руля.
Я крутнул руль вправо – исходное положение – влево – исходное – два раза влево, пять раз вправо – надавить на середину руля. Дверь вздохнула и чуть отошла от стены, я неторопливо потянул ее на себя и шагнул в ярко освещенный длинный коридор, от которого в стороны отходили одинаковые двери. А вот и первые, решетчатые – КПП, за ними неизменные Уксус и Бали, в прошлом мои добрые приятели. А теперь? Если поступит приказ меня пристрелить, они его выполнят?
Как всегда дружелюбны, поздоровались, посочувствовали. Уксус чуть слезу не пустил по Кобе и Джиге, похлопал меня по спине, и я очутился посреди пустынного коридора. Минута, и мне навстречу выбежит Иггельд. Нужно срочно прятать арт! Стены, стены, двери…
Полочка с пыльными книгами, которую Иггельд повесил в надежде, что охранники будут читать. Арт активируется только в руках, сам по себе он время ускорять не будет, но на краткий миг, когда коснусь его, я пропаду с камер наблюдения, которыми тут все утыкано. Я сделал вид, что у меня болит нога, прихромал к полочке, замер под ней, сунул руку под рубаху, открыл контейнер, коснулся Арта, и картинка смазалась. Быстро положил его между книгами, вернул руку на живот, закрыл контейнер и поковылял дальше.
Едва я сделал несколько шагов, как навстречу вылетел Иггельд, значит, он не наблюдал момент, когда изображение с камеры мигнуло, потеряв меня на долю секунды.
– Коба и Джига? – проговорил он, останавливаясь.
Надо же! Не «пошли скорее делать сборку», а интересуется жизнями подчиненных.
– Погибли, – хрипнул я. – Сам еле выжил. Артефакт у меня.
Иггельд грустно улыбнулся, на его щеках залегли ямочки:
– Жалко их, я этого не хотел. Насчет сборки… Все готово, можно приступать. Но прежде прими душ и посети медблок, на тебе лица нет!
Я оторопел, меня разрывало от когнитивного диссонанса: с одной стороны – татуированные бруталы на услужении доброго Иггельда и какие-то дети, умирающие от бесчеловечных экспериментов с его подачи, а с другой – этот человек, искренний, добрый. Уверен, что он не лжет, так не сыграешь!
– Я, конечно, не в лучшей форме, но хотелось бы поскорее со всем этим покончить и одновременно подлечиться. После пойду в медблок, отмоюсь и высплюсь.
Сейчас бы закинуть удочку, проверить, что он знает обо мне, Пригоршне и чернокожем информаторе, но не приходило на ум приемов, которые не вызвали бы подозрений. Сам он упорно молчал, словно не имел к этому никакого отношения. Иггельд был настолько убедительным в своем неведении, что даже сомнения закрались. А вдруг он не причастен ко всем тем событиям, вдруг его пытается подвинуть кто-то из близкого окружения?
– Покажи его, – прошептал он, и глаза его загорелись.
Я отстегнул от пояса контейнер, сдвинул крышку ячейки, где лежал артефакт, похожий на мякоть огромного обугленного ореха. При виде артефакта Иггельд улыбнулся, выдохнул восторженно, но не рискнул прикоснуться к нему, поднес палец и сжал кулак. Ноздри Иггельда раздувались, на щеках залегли круги румянца.
– Идем, – проговорил он заговорщическим шепотом и направился, как я думал, в лабораторию и одновременно свое обиталище, но нет, распахнул дверь, за которой некогда был один из складов, а ныне…
Я огляделся, едва ли не разинув рот. Стены забраны стальными листами, на потолке – то ли мутное зеркало, то ли тоже сталь. В середине помещения – что-то типа кресла, над ним – какой-то шлем с проводками, тянущимися к излучателю, который я видел и раньше. А возле кресла – подобие мраморного жертвенного алтаря, ну не может Иггельд без пафоса!
И когда успел обустроить новую лабораторию? Неужели за несколько дней, пока меня не было? Или у него тоже есть ускоритель времени?
В ножке алтаря имелись отверстия контейнеров, где под номерами были сложены артефакты – результаты моего многолетнего труда, продукты сложнейших сборок. И вот оно, недостающее звено.
– Ты представляешь, как все должно происходить? Опасно ли это?.. Не хотелось бы погибнуть в полушаге от цели, – оперся об алтарь и сжал его так, что побелели костяшки пальцев.
– Понятия не имею, – честно признался я, скопировал позу Иггельда. – Наверное, нужно их положить рядом, а дальше… Дальше я должен почувствовать, как это случалось раньше. Я даже не знаю, какая должна быть очередность и что именно с ними делать. Если активировать, то да, опасно, ведь будут рождаться аномалии… Или нет, ведь большинство этих артов – результат сложных сборок.
Я был уверен, что у меня все получится, артефакты сами подскажут, что с ними делать. Меня больше волновало, что случится, когда Иггельд получит конечный продукт, не пристрелит ли он меня как нежелательного свидетеля?
Иггельд провел по ножке стола-алтаря:
– Все в ящиках. В самом верхнем, вот, – он надавил на ячейку, и она выехала с легким щелчком. – Щипцы, перчатки – бери, что тебе больше нравится, чтоб не трогать руками арты.
Надев перчатки, я вытащил артефакты один за другим. Вот самый первый, «глаз ящера» – каплеобразная стекляшка с темной полосой в середине. Ох, и сложно же он мне достался! На обратном пути у меня началось обострение лейкоза, еле дополз.
Вторым я положил похожий на него «янтарь» с пузырьками воздуха и комаром, застывшими внутри, третьим – черный «жгутик», четвертым – «огарок», напоминающий пористый сгоревший уголь. Между пятым и шестым я сомневался, погладил зеленый «малахит» и «чечевицу», поменял их местами и поймал себя на том, что складываю их в круг, сам того не замечая, они будто бы подсказывали, где чье место. Остался последний элемент, артефакт, похожий на мякоть ореха, порождение «блуждающего пузыря» и «теслы».
Я медлил, вертел его в руках, поглядывал то на круг из артефактов, то на вытянувшегося в струнку, напрягшегося Иггельда.
– На всякий случай отойди к выходу, в случае чего – падай на пол.
Иггельд отступил к двери, но не вышел. Я положил на пустующее место «орешек» и ощутил, как трепыхнулось сердце, сделалось жарко.
– Как на экзамене, – прошептал я, подбадривая себя.
Провел рукой над артефактами, положил руку на черный «жгутик», напоминающий длинный спиралеобразный свиной хвост,
