На людей безостановочно летели горячие алые капли, брызгало липким, заставляя отворачиваться и брезгливо сплевывать соленое с губ. Мощные волчьи тела разлетались на части прямо в прыжке, а эльф все рубил и рубил. И при этом дышал по-прежнему ровно, а двигался настолько стремительно и так завораживающе красиво, что Гаррон вдруг почувствовал зависть к проклятому бессмертному, который даже сейчас, перед угрозой смерти, выглядел как юный бог, неожиданно спустившийся с небес.
А еще, наконец, ему стало ясно, почему темные во все века слыли великолепными бойцами, превосходя в этом искусством даже светлых собратьев. Почему когда-то посчитали себя вправе владеть целым миром и бесконечно презирали несовершенных и медлительных смертных. Торк! Да они имели на это полное право!
Потрясенный работой Таррэна, Гаррон вдруг осознал и то, что один-единственный эльф, путешествующий с караваном под видом обычного посла, вполне способен разогнать охрану этого самого каравана, ничуть не запыхавшись и даже не устав. Совершенный боец. Воистину страшный противник. Но сейчас он почему-то берег его жизнь, как и жизни многих других, хотя вполне мог бы не делать этого.
— Зря, — тихо согласился Элиар, красноречиво покосившись на темного.
Танарис кивнул. Помогать сородичу они почему-то не стали. Только поглядывали по сторонам, скупо выпуская драгоценные стрелы, которые было действительно жаль оставлять в телах каких-то там волков. Не для того они были любовно вырезаны, не для того украшены белоснежными перьями, не для того на них горели древние эльфийские руны, чтобы вот так глупо потратить. Поэтому оба светлых остались стоять, где стояли, и с нескрываемым облегчением вздохнули, когда бесконечный поток серых хищников стал ощутимо слабеть.
— Быстро, — удивился Дядько, слегка замедляя темп. — Я думал, до утра придется махать, а оно вон как…
— Ты прав, — вполголоса отозвался Таррэн, невольно вызвав еще один завистливый вздох со спины: проклятый ушастый даже дыхание не сбил! Чуть ли не час махал без остановки своими жуткими мечами и хоть бы запыхался! — Мне кажется или они действительно отходят?
— Точно! Отходят! — гаркнул от окна Весельчак, на мгновение высунувшись наружу. — Ирбис, ты слыхал? Можешь просыпаться — они бегут! Иди догоняй, а то так и не зарубишь никого!
— Идиот, — мрачно констатировал перемазанный до ушей волчьей кровью воин и смачно сплюнул на загаженный пол. — Сейчас я тебя выкину наружу и посмотрю, действительно ли они ушли или там осталась парочка недобитых.
— Злой ты, хоть и лысый… Скольких мы забили? Сто? Двести?
— Торк знает. Я насчитал полторы сотни, но это только с нашего окна, а сколько еще осталось снаружи… сходи и проверь.
Схватка как-то сама собой затихла. Последние звери в последний раз сунулись внутрь, но схлопотали по мордам, обиженно взвыли и убрались обратно. Больше никто не полез.
Таррэн медленно опустил клинки, на которых почему-то не осталось ни малейших следов крови, и, убедившись, что никто больше нападать не собирается, обернулся к настороженно озирающемуся Стражу:
— Как считаешь: все?
— Похоже.
— Но почему они ушли? — нахмурился эльф, чьи чуткие уши различили удаляющийся шорох множества лап. — Может, ты ошибся, Урантар, и скоро будет третья волна?
Дядько покачал головой и убрал меч.
— Поверь: они больше не придут. Можно выходить и добивать тех, кто не успел убраться.
— Почему?
— А ты разве не слышишь? — насмешливо хмыкнул Страж.
Люди и эльфы с одинаковым непониманием переглянулись. Снаружи, словно в ответ, послышался тоскливый, но уже удаляющийся вой, словно звери неожиданно передумали уничтожать деревню и теперь растерянно бродили по опустевшей улице, не совсем понимая, кто они и зачем сюда явились.
Кто-то из них недоуменно озирался, кто-то угрюмо щерился, кто-то подыскивал достойных кандидатов, чтобы сорвать накопившееся раздражение. Вскоре до застывших в страшном напряжении людей донеслись первые звуки свар, вполне узнаваемый шум от сталкивающихся тел, раздалось жалобное повизгивание… Жуткие противники всего за несколько минут из слаженной команды, способной в лепешку раздавить небольшую деревеньку, превратились в банду мародеров. Причем это случилось так неожиданно, что заставляло усомниться в реальности происходящего.
— Оборотень заткнулся! — ахнул Гаррон, наконец-то сообразив, что именно не так. — Его больше не слышно! Ирбис, послушай-ка!
— Точно! — приятно удивился мечник, выставив ухо в окно. — Похоже, ушел. Обломал о нас зубы, ирод мохнатый.
Присутствующие с непередаваемым облегчением выдохнули.
— Туда ему и дорога, проклятому!
Дядько неторопливо вытер испачканное лицо, закрыл измочаленную в щепы заднюю дверь и прошел через горницу. Конечно, по пути ему пришлось немало потрудиться, распихивая гору трупов, что осталась после недолгой «разминки» темного, но он, поднатужившись, справился. Затем толкнул повисшую на одной петле створку, брезгливо отряхнул рукав и, выглянув наружу, с нескрываемым удовольствием втянул носом свежий воздух.
— Вот и ладно…
Люди, поколебавшись, гурьбой высыпали следом, настороженно озираясь и инстинктивно сгрудившись вокруг невозмутимого Стража.
Неужто справились? Выжили? Одолели волкодлака с его кошмарным войском?!
При виде гигантских завалов из мохнатых, изрубленных до неузнаваемости тел, оскаленных морд, обрубленных лап и хвостов селяне звучно сглотнули. И только сейчас, похоже, поняли, от какого ужаса их избавили неожиданные гости. Повсюду виднелись разломанные заборы, разрушенные будки, подрытые стены изб, клочья шерсти и горы всяких вещей, вытащенных зверями из соседних домов и нещадно попорченных острыми клыками. Забрызганные кровью до самых окон стены осажденного дома имели такой вид, будто волки в бешенстве глодали прочное дерево, намереваясь хотя бы так добраться до ненавистных смертных. В одном месте нашелся незаконченный лаз, по которому волки намеревались попасть в подвал. Если бы звери только сумели…
Староста побледнел и плавно опустился на изрытую когтями землю.
— Спаси нас боги!
— Так, разбейтесь на группы по трое и внимательно
