О’Нил уже добрался до радиостанции командира второго отделения и связывался со старшим отправленной на поиск воды группы капралом Андерсеном:
– Андерсен, поторапливайся назад. У нас гости.
Капрал что-то малоразборчиво хрипел в ответ.
Крастер повернул голову к Хорни:
– Морпех, доложите как положено. Если появились самоходные орудия, то сколько?! Может быть, вы позабыли ещё что-то, о чём мне следовало бы знать?
– Есть, сэр. – Хорни слегка отдышался и собирался с мыслями. – SPG[52], наблюдались три штуки. Стояли внизу у поворота дороги. На броне пехота, человек по восемь-десять на каждой. Внизу суета, наши красные бегают вокруг машин. Капрал Аллен предполагает подготовку атаки.
– Принято, рядовой. Обедали?
Хорни растерянно моргнул, но ответил практически без заминки. Этого «хиллбилли» по окончании основного замеса определённо требовалось снова протащить через тесты уровня интеллектуального развития.
– Да, сэр. Распотрошили красные мешки, трофеями закинулись. Ничего так, под ветчину и рыбку всё хорошо пошло.
Крастер хмыкнул, поймав взгляд нахмурившегося взводного сержанта:
– А вы, ганни, о них беспокоились. Проверку «на коричневый след» взяли на себя добровольцы.
Вот тут Хорни забеспокоился, однако уже было поздно.
– Балбесы, – взводный сержант, что немного неожиданно, был весьма ласков, – когда разгребёмся с проблемами, ведь на сортире сгною.
Вокруг засмеялись, Крастер тоже не смог удержать улыбки. Однако резерв времени для шуток заканчивался, так что требовалось принимать меры.
– Веди, Хорни. – Лейтенант встретил взгляд сержанта Ковальски. – Первое отделение идет со мной. Штаб-сержант, будешь держать оборону в роще. Оценю обстановку, боевой приказ уточню.
– Есть, сэр!
Морпехи первого отделения подобрались, однако никакой неуверенности видно не было. Крастер ранее показал себя толковым командиром, а сейчас дал понять, что у него есть продуманный план дальнейших действий. Что ещё нужно перед боем настоящему бойцу?
– Ганни?!
– Да, сэр?
– Напомните Андерсену, чтобы из складированных в районе вертолета боеприпасов М72 с собой прихватил. Есть неприятное чувство, что гранат к М203 нам может оказаться недостаточно.
О’Нил, как большинство крупных и сильных мужчин, человек довольно открытый, откровенно смутился. Данный приказ был камнем именно в его огород, взводный сержант – лицо ответственное за боевое обеспечение подразделения и по факту был обязан позаботиться о противотанковых гранатометах без напоминаний. Впрочем, данный нюанс личностных взаимоотношений Крастер понял, только когда увидел смущение на лице комендор-сержанта. Замечание им было высказано без всякой задней мысли. Оставалось только продолжать, делая вид, что ничего не заметил.
– На вас, пока я не вернусь, оборона в лесу. Не позвольте захватить себя врасплох. При обнаружении противника не отсиживаться, а уничтожить. Численное преимущество за противником, в вооружении и выучке – за нами. Нельзя дать им захватить инициативу. Если они атакуют по лесу, получим шанс разгромить коммунистов по частям. Самоходки там им не помогут. Если атакуют во взаимодействии с самоходными орудиями, Ковальски свяжет красных с фронта, вы ударите во фланг. Или наоборот. Напоминаю, бронепробиваемость М433 до трех дюймов брони. Тем самоходным орудиям, о которых я думаю, их должно хватить с избытком. Когда появится Андерсен, сообщите. На каком направлении задействовать противотанковые гранатометы, к тому времени прояснится. Все понятно?
– Понял вас, сэр!
– Вот и замечательно! Вперед!
* * *В принципе, выдвижение командира взвода в рощу могло быть и лишним, однако командир взвода в бою обязан занимать позицию, наиболее удобную для контроля обстановки. Зазор времени на возвращение к основным силам был не так уж и мал. В этой связи пренебречь личной оценкой обстановки с хорошей точки для наблюдения стало бы непростительной ошибкой, тем более что взводная радиосеть никуда не делась. Да и в любом случае офицер не сможет стоять в бою за спиной каждого морского пехотинца. Сила Корпуса – в его децентрализации. Командир должен ставить общие задачи, а решать, как их выполнить, уже дело его подчиненных[53]. С места всегда виднее.
Северокорейцы никуда не торопились. Пехота плавала в районе брошенных взводом окопов – на опушке периодически наблюдались солдаты, что собирали и оттаскивали в сторону трупы. Всех раненых к этому времени, видимо, уже утащили вниз.
В районе поворота автодороги на север, справа от неё, обустраивались огневые позиции обложившихся ящиками с минами восьмидесятидвухмиллиметровых минометов, повозок, в которых они перевозились, рядом не наблюдалось. Взвод противотанковых пушек стоял на дороге несколько выше минометов, пушки были по-прежнему прицеплены к передкам, расчеты определенно не вдохновляла идея катить их в гору вручную.
Также стоявшие на дороге без движения «SPG, которые в кинохронике показывали», действительно оказались русскими СУ-76, легкобронированными самоходными орудиями конца Второй мировой войны. Их появление Крастера, в отличие от танков, не удивляло, в пехотных дивизиях северокорейской армии присутствовал батальон[54] данных самоходок. Не бог весть какой опасный противник при наличии противотанковых средств.
Которые для их поражения у Крастера были достаточными даже без ящика М72А7 Improved LAW, каким-то чудом оказавшегося в вертолете. Если объективно, их наличие ничего хорошего коммунистам не обещало. Для поражения бронеобъектов периода середины двадцатого века мощности, точности и дальности стрельбы «Лоу» – с большим избытком. Количества, а в стандартном деревянном ящике их хранилось пятнадцать штук, тем более. Пять гранат на каждую из трёх стоящих на дороге боевых машин перекрывало вероятность их поражения раза примерно в три. Даже без участия подствольных гранатометов. Правда, для этого была нужна сущая мелочь – подпустить самоходки на дистанцию не более двухсот метров при стрельбе по неподвижным целям и не менее ста шестидесяти пяти при их движении, в соответствии с профильным полевым наставлением. Лучше, конечно, ближе.
Собственно, именно из этих соображений Крастер в рощу и выдвинулся. Ещё в лесу, мысленно накидывая костяк плана по противостоянию появившейся бронетехнике северокорейцев, идею, что самоходки полезут в лес или будут выдвигаться наверх, не глядя по сторонам, он не счел высокоприоритетной.
Если поставить себя на место коммунистов, было логичным занятие перевала под прикрытием огня и брони боевых машин. Дорога для этого, в отличие от колесного транспорта, была необязательна. Хотя и не везде. Клиренса русских самоходок Крастер не знал, однако торчащие из земли камни в ряде мест имели все шансы посадить на себя самоходное орудие, без всяких шансов сняться самостоятельно. Местность была годной для действий самоходных орудий вне дороги достаточно ограниченно, однако проехать, безусловно, было можно. Вопрос только в вариантах действий пехоты, касательно которых у Крастера пока что не было идей. На данном этапе для прогнозирования у него просто не было достаточно информации.
* * *Выбранный красным командиром батальона вариант действий оказался для Крастера самым неприятным. Изрядно поредевшие в бою с морскими пехотинцами красные роты ушли в лес. СУ-76, посадившие на броню стрелков взвода непосредственного сопровождения, растянулись по склону с интервалами пятьдесят–семьдесят метров между машинами и медленно тронулись наверх, на ходу выстраиваясь эшелонированием
