Но жизнь продолжалась и без меня, в чем представилась возможность убедиться уже к закату. Разбуженный Симоном слишком поздно, я одевался впопыхах, рассовал оружие и помчался галопом к месту решающей схватки, пятнистая грудь Матильды буквально раскидала парочку зевак, вовремя не обернувшихся на грохот копыт по мостовой. Тем же аллюром вылетел на площадь перед аббатством Сен-Жермен-де-Пре, назначенную точкой встречи, где обнаружилось неожиданно много людей. Кто-то, пока я легкомысленно дрых без задних ног, утомленный любовным пожаром, распространил слух о предстоящей драке, обеспечив ей изрядное количество зрителей.
Часть из них, наверно – скорее даже не зрителей, а возможных участников, прибыла от королевского стана. В группе миньонов я увидел де Ларшана с полудюжиной гвардейцев, де Келюса, де Бреньи и, к моему большому сожалению, Шико, видно, не рискнувшего отшутиться. Чеховского не заметно, но среди отборных лошадей дворян затесался сивый недомерок, значит – наша скорая помощь и реанимация в одном лице топчется где-то поблизости.
Шагах в пяти от выкормышей Генриха сбились в кучу трое одинаково одетых господ иностранного вида, в контушах и рогатывках; не сложно догадаться, что среди троицы оказался Радзивилл. Внимательно присмотрелся: польская шапка сидит на нем ровно, не вздернутая вверх свежими острыми рожками.
Впрочем, Генрих Наваррский мог бы похвастать оленьими рогами, если бы они виднелись невооруженным взглядом. Он даже не слез с коня, наблюдая за пешей ратью французского монарха из верхового положения, словно в бельэтаже, как и его спутники-гугеноты.
Соседство рядом с ним герцога Анжуйского не вызвало изумления, но вот другой герцог, чье появление совпало с моим, сделал, похоже, сюрприз всем присутствующим, раскланявшись с ними. Четыре гизара, неотступно следовавших за предводителем, ни с кем не здоровались и только зыркали по сторонам, ожидая любого подвоха.
Де Гиз выехал мне навстречу.
– Добрый вечер, сеньор де Бюсси, если он и вправду выдастся для вас добрым.
Я снял шляпу перед более знатной особой, чем нарушил обещание Екатерине унизить ее супруга и также вызвать на дуэль. У меня хватило противников сверх всякой меры, не то что союзники, но даже нейтралы были на вес золота.
– И вам доброго вечера, ваше высочество.
– Позвольте один вопрос, ибо есть шанс, что спустя полчаса задать его будет некому. Моя дражайшая просила вас прикончить меня, бросив вызов?
– Могу ли я раскрывать секреты дамы, пусть даже находясь одной ногой в могиле? Это было бы по меньшей мере неучтиво, ваше высочество.
– То есть не отрицаете… Благодарю за честность, де Бюсси. Мы не будем вмешиваться, но проследим, все ли соответствует принятым правилам, – он повысил голос, заставив обернуться де Келюса и де Бреньи. – В том числе надеюсь, что не увижу досадную ситуацию, когда на одного бросается несколько дуэлянтов.
– Премного благодарен, ваше высочество.
Де Гиз прав, в отличие от романов Александра Дюма, здесь куда чаще случается «один против всех и все скопом на одного».
Присутствие двух принцев и одного короля, пусть из самого карманного королевства, означало, что ставки в предстоящем бою чрезвычайно высоки, они многократно превышают ценность моей жизни, кого-то из миньонов Генриха или тем более Радзивилла. И существенно возрос шанс, что единоборство перерастет в групповую схватку, в которой получить кинжал в бок или в спину – вполне обыденное явление. Особенно если обладателю этой спины желает гибели такое множество людей.
Камни мостовой чуть скользкие, влагу сковал легкий морозец. У меня изо рта, как и из губ Матильды, вырывался пар, но мне не просто тепло – горячо. Внутри бушевал ураган, чьи семена посеяла Эльжбета. Я был готов сражаться за нас с ней, за наше будущее!
Но как выполнить обещание не убивать Радзивилла? Каким образом и его оставить в живых, и любимую женщину освободить от брачных оков?
Прости, родная, но сегодня ответ на вопросы даст шпага.
Я спешился и отвел кобылу в сторону, доверив ей верхнюю одежду и лишнее оружие. Здесь, на площади перед аббатством, лошади – единственные живые существа, которые ни при каких условиях не вонзят в меня клинок. Насчет остальных, даже заверяющих в приязни или нейтралитете, не поручусь.
Начинаем…
Глава шестнадцатая
Удар на поражение
Кто первым желал отведать моей крови? Как ни странно – де Бреньи. Барон решительно отодвинул литвина, де Келюс ухватил Радзивилла за руку, потянувшую саблю из ножен, шляхтич в порыве ненависти готов был драться даже с союзниками-миньонами, чтоб прорубить дорогу ко мне.
– Наш неурегулированный вопрос возник раньше, пан Петр, – вмешался Шико. – Извольте немного подождать.
Чего подождать? Что я упокою француза и несколько утомлюсь, став легкой жертвой? Но с де Бреньи у меня наименьшее количество возможных взаимных счетов, с ним фехтовали плечом к плечу у Лодзи… Шико делал мне странные знаки. Похоже, намекнул – получи мелкий укол и падай. А если укол «слегка» пронзит шею? Нет уж, без репетиции такое представление не годится.
На мне только камзол, шоссы и сапоги. Пистолеты – в седле, попытка перестрелять миньонов, как тетеревов, обернется Бастилией. При себе шпага, два кинжала, засапожный нож и метательные звезды.
Смеркалось. Небо мглистое, вечер ранний. Кому не суждено увидеть настоящие звезды более никогда?
Несмотря на кураж после амурной победы, признаюсь – наградившей меня нежелательным утомлением, я и в самом деле никого не хотел убивать. Де Келюс подбросил мне саблю в тяжкой схватке с Сокульским, рискуя навлечь на себя гнев поляков, а их было впятеро больше. Без уроков Шико я давно бы сложил голову, нанизанный на чью-то шпагу в одной из неизбежных дуэлей. Против де Бреньи ничего не имел. Даже подлеца Радзивилла готов был помиловать: пусть катится в свою Речь Посполитую, только Эльжбету оставит в Париже, не про него женщина.
Пока мой первый соперник готовился, я обратил голову к низким небесам.
Господи, если ты есть и если меня слышишь, вот зачем все это? Перенос в странный мир, не знающий открытия Америки до конца шестнадцатого века, мытарства, кровь, убийства, каждодневный риск гибели?
Небеса смолчали, но ответ очевиден, он, как обычно, находится в себе самом.
У меня есть любовь, самое сильное чувство на свете, и сегодня я узнал, что она не осталась без ответа.
У меня есть цель все-таки как-то помочь Руси в ее исторических мытарствах, и оправдать свое временное бездействие могу только одним – был слишком сильно занят выживанием.
Этого достаточно, абсолютное большинство людей в обоих мирах прозябает, ничуть не задумываясь, есть ли какой-то смысл их пребывания на Земле, или мама просто вовремя не предохранялась.
Долой ухарство, у меня за спиной собрались лишь зрители, некоторые заинтересованные, но не более того, не сторонники, противников собралось – два десятка! И шансы на выживание,
