– Он движется не к кабине, – сказал Гланис. – По-моему, он стремится…
– …к воздушному шлюзу, – закончила за него Муза. – Он хочет на борт. Ко мне.
Хорошо, что Шара не могла выпустить штурвал, иначе она бы наверняка вскочила и собственноручно оторвала Музе голову.
Иницу осенило.
– А ты можешь с ним поговорить? Я имею в виду – эта связь между вами, она по-прежнему работает?
Муза кивнула.
– Конечно. Он всего… – она сделала короткую паузу, – …всего в сорока двух метрах отсюда.
– Тогда скажи ему, чтобы немедленно слез с моего корабля, – потребовала Шара.
– Это противоречит протоколу самосохранения.
Гланис сообщил Шаре угол, под которым ей нужно вылететь со станции, чтобы их не заметили последние перехватчики. Иница не могла понять, что Шара собирается делать: если оставаться вблизи обителей, чтобы их не запеленговали зонды собора, они рискуют взорваться вместе со станциями. Если же рвануть в космос, взрыв им грозить не будет, но их очень быстро обнаружат перехватчики.
До бреши в космос оставалось меньше сотни метров.
И тут Муза сказала:
– Вы правы.
– В чем? – спросила Иница.
– Обители ТИШИНЫ действительно гипершлюз. И он в полном порядке.
– Это тебе новый дружок поведал? – осведомилась Шара.
– Я извлекла данные из его памяти и переписала в свою. В последний раз шлюз активировали тысячу двести восемьдесят семь лет назад – через несколько минут после того, как на борту произошла серия взрывов. Выжившие использовали его, чтобы покинуть станции.
Шара резко сбросила тягу.
– Что ты творишь? – рявкнул Кранит.
Корабль затормозил. С жужжащим двигателем «Кночи» зависла перед самой пробоиной в фюзеляже.
Шара бросила взгляд на Музу через плечо.
– Шлюз до сих пор действует?
– Вероятность того, что он в рабочем состоянии, в семнадцать раз выше шанса на то, что мы скроемся от собора, если вылетим наружу.
– Даже если так, – сказал Кранит, – мы не можем запустить шлюз отсюда.
Иница принялась размышлять вслух:
– Если они сообразили, что представляют собой станции, то должны понимать, насколько это значимая находка. Потому-то здесь и был Хадрат. Возможно, они отвели перехватчики, чтобы избежать новых происшествий.
– А значит, – подхватила Шара, – весьма высоки шансы, что они нас не взорвут, верно? Им нужна Иница и станции в придачу. Уничтожать обители из-за нападения на один-единственный перехватчик – весьма опрометчивое решение.
Иница молча кивнула.
– И все же я за то, чтобы убраться отсюда, – упрямо сказал оружейник. – Здесь мы в ловушке. Снаружи мы хотя бы можем дать бой.
– И проиграть его, – добавила Шара.
– Ваш спор вот-вот решится сам собой, – Гланис с каменным лицом смотрел на экран. Последние перехватчики как раз возвращались к собору. – Сейчас мы узнаем, что они намерены делать.
Иница задержала дыхание. Гланис нащупал и сжал ее руку на спинке своего кресла.
Тянулись секунды. Вот уже целая минута прошла.
Собор не стрелял.
Вместо этого раздался гулкий стук – сталь о сталь. Этот звук, словно удар гонга, разнесся по всему кораблю.
– Можно я его впущу? – попросила Муза. – Он поврежден и слаб.
– Слаб! – Шара фыркнула. – Еще что-то?
– Он и я – мы теперь одно.
Иница бросила взгляд на монитор: собор по-прежнему держался на расстоянии от обителей ТИШИНЫ.
– Означает ли это, – спросил Кранит, – что робот нас сейчас слышит? Знает, о чем мы здесь говорим?
– Его это не волнует, – ответила Муза. – Его интересую только я.
Шара скроила гримасу отвращения.
– Влюбленный металл.
– Это очень человеческая интерпретация нашего статуса.
– Он останется снаружи.
Муза чуть наклонила голову.
– Если вы возьмете его с собой, мы можем предложить кое-что взамен, – она мягко улыбнулась. – Мы отведем вас к пульту управления гипершлюзом.
34
Хадрат в раздражении обернулся к паладину – капитану его конвоя.
– Дальше я пойду один.
Он стоял перед самыми дверьми в обители Сетембры – тут и слепой нашел бы дорогу.
– Нам дан приказ: проводить вас к Матери Ордена Сетембре.
– Но ведь она ожидает меня в этом зале?
– Так точно, – красная шлем-маска искажала голос паладина, и оттенков интонации было не разобрать.
– В таком случае вы выполнили приказ, к ее полному удовлетворению. Я войду один, – он ни в коем случае не допустил бы, чтобы подручные ведьмы снова конвоировали его, будто преступника, выпущенного из темницы собора. – Я командир Гильдии. Я гость на борту.
– У вас здесь нет никаких полномочий, командир Талантис, – возразил солдат и дал отмашку своим людям. Двое из них встали справа и слева от Хадрата и распахнули двери. Капитан конвоя взял его за руку и потянул за собой.
Хадрат уперся, но паладин был чуть не на голову его выше и значительно сильнее. Хадрату ничего не оставалось, кроме как заявить официальный протест Сетембре, когда он увидит ее, и он заранее понимал, что это ее только позабавит.
Впрочем, положение было слишком серьезное, чтобы меряться силами. Наверняка у нее имелись веские основания обращаться с ним столь бесцеремонно, и он решил не подавать виду, какая тревога и какой гнев его обуревают. Он все же сделал несколько шагов, и паладин отпустил его, так что Хадрат смог сохранить остатки достоинства.
Зал, длинный и узкий, был полон ведьм.
Десятки женщин в черных одеяниях сидели на железных скамьях по обеим сторонам зала – две длинные шеренги, вытянувшиеся вдоль стен, украшенных металлическими барельефами. У каждой из них был всего один глаз. Полые глазницы у большинства зияли пустотой – хирургическим путем им удалили даже веко. Лишь у немногих вместо глаза вращалось изображение черной дыры – водоворот микроскопических светлых точек.
Ведьмы сидели навытяжку, прямые как палки. Руки и ноги скрывались в складках длинных одеяний, неестественно белые лица призрачно сияли. Все они находились в трансе: правый глаз закрыт, губы плотно сжаты. Обесцвеченная кожа и мертвенные лица придавали им ошеломительное сходство друг с другом. Будь среди них Сетембра, Хадрат вряд ли узнал бы ее.
Мать Ордена двигалась по широкому проходу между скамьями навстречу ему и его конвою. Ее взгляд скользил по ведьмам, сидевшим вдоль стен; рядом с одной из них Сетембра остановилась и, наклонившись, прислушалась к ее словам. Хадрат уловил бестелесный шепот, веявший по залу, бормотание и стоны, и заметил, что у всех ведьм еле заметно шевелятся губы, словно они говорят сами с собой или с кем-то, кто читает их мысли.
– Это перехват-ведьмы? – спросил он, когда Сетембра оказалась в нескольких шагах от него.
– Мы именуем их более уважительно, но да – каждая из присутствующих здесь дочерей Ордена состоит в духовном контакте с пилотом перехватчика.
– Я думал, смысл этой связи в том, что ведьмы на борту собора располагают большими техническими возможностями.
Он действительно воображал, что перехват-ведьмы сидят в окружении приборов и мониторов и снабжают пилотов информацией, которую простые бортовые компьютеры предоставить не способны. И вдруг это дикое зрелище: ведьмы в глубоком трансе, притулившиеся на жестких скамьях, словно покаянницы в церкви.
– Уже тысяча лет, как мы освободились от власти машин, а очень многие
