Шара закатила глаза.
– Не устояв перед твоим необоримым очарованием, что ли?
– Посмотрим.
Инице нравилась Муза, но она сказала:
– А вам не приходило в голову, что она хотела попасть на командный мостик именно ради того, чтобы устроить всю эту катавасию? – она указала на тьмы дронов, которые струились из станций и, не обращая ни малейшего внимания на «Кночи», пускались в погоню за космопланами, возвращавшимися к собору. – Кто знает, вдруг это была единственная возможность войти в контакт со всеми машинами разом.
Шара энергично закивала, словно они с Иницей не кидались недавно друг на друга, как разъяренные фурии.
– Она не коснулась ни одного прибора, – сказал Кранит. – А если она может управлять дронами на расстоянии, то сумела бы запустить их и отсюда.
Контрабандистка опять хотела заспорить, но тут в кабину снаружи проник бледный свет. Они находились над станциями, конструкция из двадцати трех обителей лежала перед ними горизонтально. Только что внутреннее пространство кольца зияло под ними, словно бездонная пропасть, заполненная созвездиями, которые переливались всеми цветами космического спектра. А теперь пропасть затянуло голубое силовое поле, постепенно наливавшееся энергией. И вот оно уже простирается внизу, словно тихое озеро – почти идеальный круг диаметром более двадцати километров.
Именно этого момента Кранит и дожидался. Он передвинул несколько рычагов, и подспудный гул в недрах корабля превратился в мощный рокот.
– Гланис! – проревел он в микрофон. – Начинается!
«Кночи» понеслась над поверхностью станции, среди ячеистых надстроек и решеток, лихо уворачиваясь от замешкавшихся роботов, и почти достигла внутренней части кольца, когда энергетическое поле замерцало.
46
Сетембра стояла перед огромными голоэкранами командного мостика и наблюдала, что происходит снаружи.
Перехватчики стеной выстроились перед разрушенными воротами ангара. Пока полчища дронов ровной шеренгой надвигались на крепость, однопилотники, кружившие возле обителей ТИШИНЫ, благодаря более мощным двигателям их опередили. Были подняты и резервные эскадрильи, и теперь все они образовали летучий заслон: ничего подобного не бывало с тех самых пор, когда на заре Империи то тут, то там еще вспыхивали мятежи.
К Сетембре с докладом явился офицер и принялся расхваливать превосходящую мощь имперских подразделений. Нетерпеливым жестом она оборвала его. Ее подчиненным никогда не доводилось видеть, как враг наносит поражение армии Ордена, и ничего удивительного не было в том, что люди вроде него наслаждались своим мнимым преимуществом. Сетембра иллюзий не питала. Она слышала старинные предания о войне с Властелином Машин, видела секретные записи, хранившиеся в недрах Тиамандского дворца, и знала все прорехи, образовавшиеся в броне военной машины Ордена за тысячу лет безраздельного господства.
Разумеется, в освоенной части галактики не сыскать более могучего флота, но сам по себе собор не так уж непобедим. Его главная слабость была одновремнно и главной силой: тотем в недрах крепости, непостижимое существо, обузданное, но не покоренное. Собственными силами оно освободиться не могло. Но что если армия машин проберется в самое нутро собора, сломит полузабытые защитные механизмы и выпустит на волю нечто, совершенно не предсказуемое в своем древнем безумии?
Тотем был источником той силы, которая питала собор, и он же мог стать причиной его гибели. Звездная магия Божественной Императрицы, космическое дыхание Камастраки оберегали их от последствий того, что Орден некогда пробудил. Но в любой миг богоданное благо могло обернуться первозданной угрозой. Сетембра видела, как сгорают миры и гаснут солнца, и знала, что иногда судьба целой империи решается в считаные минуты. Грандиозное могущество собора могло окончиться грандиозной катастрофой.
Тем временем первые боевые роботы обрушились на заслон из перехватчиков. Лазерные орудия собора огнем поддерживали свои корабли, в то время как ведьмы вытравляли страх из сознания пилотов, насаждая вместо него отвагу, которой смерть не страшна. Сверкающие световые стержни – красные, желтые и зеленые, – причудливо переплетались, опутывая противников смертоносным кружевом, роботов разрывало на куски, перехватчики сгорали в золотых шарах огня.
Не обращая внимания на членов экипажа мужского пола, Сетембра прощупывала чувства дочерей Ордена. Все как одна ревностно стремились воспрепятствовать атаке машин. Все как одна истово верили в победу. Сетембра чувствовала, как гордятся они своим Орденом, как радуются всесилию Камастраки. Сомневалась здесь только она сама. Что ж, сомнения помогают не питать иллюзий. И не совершать дальнейших ошибок.
Массовые битвы в открытом космосе – обычно дело секунд, самое большее – минут. Часто исход боя решается в первые же мгновения, так как в вакууме не бывает раненых, которые могут перестроиться и вновь пойти в атаку. Поражение в поединке неизбежно влечет за собой гибель. Вот и теперь перед собором дралось слишком много боевых единиц: тут не до долгих преследований и мастерских дуэлей. При такой плотности лазерного и торпедного огня каждый перехватчик едва успевал расправиться с одним противником, прежде чем его самого атаковали с другой стороны. На экранах бурлил хаос высвобождаемых энергий, бушевала вьюга обломков, небосвод полыхал вспышками и взрывами. Каждый сбитый корабль пропахивал еще несколько, и вместо каждого уничтоженного робота двое новых карабкались на победоносный перехватчик и на лету рвали его стальными когтями, буравами и клещами.
– Они прорываются! – крикнул один из офицеров, стоявших перед голоэкранами, и хотя другой тут же осадил его, Сетембра видела, что он прав.
– Доложите обстановку в ангаре! – потребовала она.
Через несколько секунд одна из дочерей Ордена уже рапортовала:
– На данный момент внутрь проникли четырнадцать боевых дронов. Большинство из них сбили перехватчики, а сейчас в бой брошены тяжеловооруженные паладины. Но не всех роботов удалось уничтожить. Некоторые начали раздирать стены ангара.
– Перехватчики должны усерднее оборонять ворота. И мне нужны расчеты: где именно на корабле появятся дроны. Паладины должны быть наготове.
– Распоряжения уже отданы, Достопочтенная Мать. Если роботов останется столь же мало, мы возьмем ситуацию под контроль. Хуже, если еще и другие…
– Понятно! – оборвала ее Сетембра. Она прочла мысли стоящей перед ней дочери Ордена и обнаружила следы паники, отголоски страха, который передался ей от паладинов. Паника – это недуг, который разлагает даже веру. Паникой может заразиться и храбрейшая, если проникнет в чужую трусливую душонку.
Сетембра взглянула на голографическое изображение битвы. Та превратилась в сущий кошмар. Всё новые дроны прорывались сквозь заслон, выжигая целые эскадрильи. Големы из стали, пугала из мелькающих конечностей и клинков неслись к открытым воротам, где их поджидали очередные перехватчики. Волна атаки спала, но так и не была остановлена, и даже невооруженным глазом Сетембра видела, что все новые и новые роботы проникают внутрь собора.
Теперь уже тревога ясно читалась на лице у многих, не только у офицера, который первым доложил о прорыве.
– Достопочтенная Мать, – начал еще кто-то, – если вы позволите высказать…
Ее взгляд вонзился в его.
– Бегство?
– Организованный отход, – твердо ответил он.
Организованный. Издевательство чистой воды.
