Девочки, недовольно ворча, стали медленно расходиться, прихватив с собой рисунки. Армель и Аврора делали вид, что чистят кисти и рабочие места, дожидаясь, пока самые ярые сплетницы покинут класс. Стоило последним ученицам закрыть за собой дверь, ко мне, сгорая от нетерпения, подбежали подруги.
— Эвон, рассказывай!
— Что? — Решила притвориться дурочкой, ведь, если подумать, я пока еще сама так и не поняла, что из разговора дофина с фаворитами можно рассказать, да и месье де Грамон был весьма категоричен: мне лучше молчать. Однако как я могу не поделиться с лучшими подругами?
— Ну, Эвон! — пораженно воскликнула Аврора. — Ты же ушла умываться плачущая и точно не могла остаться с менталистом для составления списков!
— Если бы все было так просто, — пробормотала, пряча глаза. — Месье де Грамон настоятельно советовал мне держать рот на замке.
Девочки дружно вздохнули, одновременно прижав руки к лицу. Еще бы! Я бы подобных слов тоже испугалась. Менталист — высокопоставленное лицо, наделенное властью. Захочет он, и я окажусь в Абасте, вряд ли дедушка сможет добиться моего помилования, даже воззвав к королевскому правосудию. У нашего рода, конечно, есть определенные заслуги перед монархом, но, сдается мне, это не поможет. Да и потом, на мой взгляд, королевская семья хочет поскорее забыть о позоре предка — признанном бастарде, последней прямой представительницей которого я являюсь.
— Обо всем?
— О чем?
Вопросы подруг слились в один выкрик. А о чем действительно просил меня молчать месье де Грамон? О причине, по которой арестовали Марию-Элену? Или, может быть, о странном «времени первой крови»?
— Я стала невольной свидетельницей разговора дофина со свитой, — обтекаемо выдала после минутного обдумывания. — Его высочество передвигается по академии потайными ходами.
— О! — Армель и Аврора одинаково смешно протянули букву, округлив при этом губы, словно забыли о своем дворянском воспитании.
— Хочешь сказать, они могут быть где угодно, подслушивать и подсматривать за нами? — Армель задумчиво огляделась по сторонам, подозрительно рассматривая стены.
И как только я сама об этом не подумала. А вдруг дофин сейчас сидит в одном из ходов и прислушивается к моим словам? А я рассказываю, что еще пару часов назад стала невольной свидетельницей их разговора. Было ли в их словах что-то важное? Не знаю, но разве иначе месье де Грамон переживал бы?
— Ах, что-то мне душно! — достаточно громко заявила Армель, подмигнув мне. — Может быть, выйдем на свежий воздух?
— Да, пожалуй! — не менее громко согласилась я и подтолкнула удивленную Аврору к двери.
— Эвон, у тебя от страха уши заложило? — наивно поинтересовалась Аврора, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо.
Несколько недовольно дернула подругу к выходу. Я уже говорила, что она плохо соображает и каждую нашу с Армель идею приходится объяснять Авроре не по одному разу. Хорошо, что с Армель таких проблем не было.
Молчали всю дорогу до лавочек на улице. В конце концов, ведь тайные ходы могут проходить и вдоль коридоров. Лишь оказавшись под голубым небом, смогла выдохнуть спокойно.
— Рассказывай, Эвон!
Посмотрела на Армель и задумалась. Рассказывать все страшно. А вдруг менталист почувствует? Смену настроения и эмоций он очень тонко чувствует, судя по отдельным репликам. Смогут ли девочки сохранить секрет? И если в Армель я уверена, то в Авроре нет. Сложила руки в причудливую фигуру и удостоверилась, что Армель заметила. Да, она знак увидела и поморщилась. Обманывать Аврору никому не нравилось, но все понимали, что причины поступать так есть, и веские.
Об этом жесте мы договорились еще на первом курсе, когда стало понятно, что Аврора часто становится причиной наших неудач. И решили отдельные вещи делать без нее. Да, пожалуй, это некрасиво. Но если, скажем, собирать ночью первую росу для умывания, что запрещено учителями, то с Авроры станется зашуметь в самый неподходящий момент, опоздать или проговориться. Поэтому лучше без нее.
— Я вышла подышать на балкон. Подумала, свежий воздух поможет мне успокоиться, а тут его высочество вышел из потайного хода…
Собственно, я рассказала все, что слышала, опустив ключевые моменты о непонятном мне самой «времени первой крови», о физическом освидетельствовании нескольких девушек и о предполагаемом заговоре от месье Гастона. Ну и, естественно, о причине, по которой увели Марию-Элену. Получился пересказ лишь наших недостатков и впечатлений от провинции.
Даже сама понимала, что мои сбивчивые воспоминания звучали странно, но наивная Аврора не заподозрила подвоха. Армель же, судя по выражению лица, заметила паузы в моем монологе и нахмурилась. Я еще раз переплела пальцы в нашем секретном жесте, напоминая о тайне. Подруга сдалась и кивнула.
— Мы не понравились дофину, — расстроилась Аврора. — И что теперь делать?
— Не конкретно мы, а все конкурсантки, — возразила я, успокаивающе поглаживая подругу по плечу. Пусть она меня порой раздражает, но иногда ее безумно жалко.
— Не все! — встрепенулась Армель. — Ты сама говорила, что одну они запомнили.
— Запомнили, — досадливо поморщила носик, — но имени так и не сказали.
Для меня так и осталось тайной, кого обсуждали фавориты. Об этом я думала весь урок. Кто та открытая девушка, чей смех так поразил воображение столичных гостей? Пока по всему получалось, что Атенаис. По словам девочек, именно она задорно улыбалась, поднося гостям ковшик с вином. Завидую. Мне бы чем-нибудь привлечь внимание фаворитов.
— Что делаем дальше?
Мы с Армель переглянулись. Если бы не приезд дофина, то было бы достаточно ясно, чем мы займемся, — отправимся в летнюю оранжерею. Обычно мы не обедали, нагуливая аппетит к полднику. Уставом академии подобное не воспрещалось, и мы пользовались такой возможностью, стремясь проводить время на природе. Только там, среди цветов и уютных «улочек» живого лабиринта из кустарников можно было отдохнуть и поболтать вволю,
