Они миновали стоящих у небольших печей остальных четверых претендентов и, не останавливаясь, прошли дальше, направляясь к раскаленному гиганту из камня и металла. Гнома Кроу проводили четыре пары внимательных глаз. Остальные ученики друг другу не друзья. Тут сплошная конкуренция. И лучшим учеником может стать только один из них. Кто первый проходит каждый этап, получает особые подарки и, может быть, даже умения. Так что своей заботой важный Тормунд сразу же выделил Кроу из общей группы, тем самым привлекая к нему внимание и не самые лучшие эмоции.
Впрочем, напряженность чужих взглядов резко упала, когда Кроу вручили здоровенную совковую лопату, шапку, длинный кожаный фартук, нарукавники, защитные очки и указали на люк в стене, откуда высовывался толстый и бесконечный язык превосходного антрацита. Тормунд вернулся к прочим ученикам, а гном взялся за дело. Лопата загребла приличную дозу угля, сделав три шага, Кроу оказался у ритмично открывающегося и закрывающегося отверстия в стене печи и, выгадав момент, забросил топливо внутрь. Его обдало диким жаром, волосы затрещали, от плеч пошел пар. При открытии огнедышащего зева печи температура возрастала так сильно, что казалось, он заглядывал в адские врата. Три шага назад. Зачерпнуть угля. Три шага вперед. Четкий швырок. Три шага назад. Выбрав правильный ритм, гном начал работать, как машина, — в своем любимом непрерывном темпе. Игрок понятия не имел, как обдающий его неимоверный внешний жар затушит внутреннее пламя болезни, может, это всего лишь злая шутка, но работать он будет на совесть и до тех пор, пока его не остановит Тормунд Дукв. Хм… интересно, а он успеет вернуться к полудню на Серый Пик? А молоко за вредность ему дадут?
Остальные ученики предъявили Тормунду собственный инструмент, выбрали наковальни, затем сырье. А затем приступили к ковке, уже не обращая внимания на становящегося все грязнее кочегара Кроу.
Новоявленный кочегар орудовал лопатой два часа без передыху. Только внушительные показатели выносливости и силы помогли справиться с такой долгой нагрузкой. А уровень здоровья помог не умереть — дважды из открывающейся заслонки вырывался длинный сноп гудящего пламени, успевающий очень сильно ожечь, прежде чем железная плита отсекала его. Дважды гном загорался. Буквально. Горел заживо, превращаясь в весело скачущий до ближайшего чана с водой матерный факел и с шипением туда окунающийся. Пока регенерация наверстывала свое, гном выбрасывал прожженные фартук, нарукавники и шапку, сдирал с почерневшего от угольной пыли лица треснувшие очки, после чего облачался в новое и со всей прыти возвращался на рабочее место, прекрасно понимая — работа не ждет. Жар в печи не должен уменьшиться. После второго происшествия прогорела вся личная одежда. Остались только сапоги и подгузник. Пришлось надевать фартук поверх подгузника. Причем Кроу проделал это с таким невозмутимым видом, что вздумавший было засмеяться один из новых учеников осекся и призадумался — а вдруг тут так положено? Кто этих гномов поймет с их странными обрядами инициации…
К концу второго часа Кроу обожгло третий раз. И обожгло очень серьезно. Белоснежный язык пламени ударил, как копье бога, можно сказать, пробил его грудь насквозь. Жизни осталось меньше двадцати хитов. Кроу спешно схватил два зелья здоровья, собрался их выпить, но незнамо откуда возникший Тормунд перехватил его руку и покачал головой. Нельзя… и что делать? Кроу робко приподнял лопату и сделал вид, что черпает уголь. Тормунд одобряюще кивнул и ушел. Ясно… после ожогов лечиться нельзя. Но… как работать? Здоровье медленно растет, скоро он восстановится и без медицины, но только в том случае, если не случится еще одного прорыва инферно…
С хрустом захватив побольше угля, Кроу сделал несколько шагов, забросил топливо, поспешно отступил. Здоровье немного выросло. Снова зачерпнуть, пройти вперед, швырнуть в гудящую огненную дыру уголь, отступить. Игры с пылающей смертью жутко напрягали нервы, умирать не хотелось, однако злобная раскаленная печь пока миловала новичка. Но милосердие ее было недолгим. Едва-едва здоровье почти восстановилось, как новый удар яростного огня оставил гному всего четыре хита жизни.
Четыре хита! Мышка пукнет — здравствуй кома. Не дай боже кусочек угля на мизинец правой ноги упадет — сразу смерть в корчах! А если на мизинец левой…
Следующую порцию угля практически мертвый гном нес на цыпочках. Забрасывал с максимальной дистанции. Суетливыми шажочками вернулся к угольному люку, застывшим взглядом смотря на растущие показатели здоровья. Хоть бы не чихнул никто рядом… обошлось. И опять началась игра в жизнь-смерть, когда каждый поход к злорадно ревущей печи был сущим кошмаром. Нервы натянуты, как якорные цепи в шторм!
Только-только он успокоился — пятый удар рукотворной огненной стихии оставил ему один хит. Это уже не может быть совпадением. Игра идет на убывание… это уже самая грань. Дальше просто некуда. Сдерживая рвущийся из глотки вой, нервный, как только что попавший в ад грешник, испуганно смотрящий на раскаленный кол с надписью «Глубокое Раскаяние», гном с обреченностью смертника загреб лопатой угля и пошел на штурм печи. Здоровье медленно росло… швырок… живо обратно…
— Хватит на сегодня, ученик, — на плечо Кроу легла широченная ладонь Тормунда. — Выпей водицы, охладись.
Приняв запотевший от холода медный кубок, гном в два глотка выпил воду, проглотил плавающее в ней крошево льда.
— Хороша водица, — сипло выдохнул он. — Я могу еще поработать.
— На сегодня хватит, — повторил Тормунд, забирая кубок. — Эта водица — с самой горной вершины. Даже солнцу не нагреть ее толком — тает неохотно, едва сочится. Такая вода остудит любой жар. Такую воду оценит любой гном.
— Спасибо! — скумекал Кроу, живо проверяя показатели цифрового тела. Болезнь никуда не исчезла. Но из активной перешла в «спячку», ее роковое название посерело, почти слилось с фоном виртуального экрана.
— Еще два-три дня, и подземный жар вкупе с ледяной горной водой с вершины Храдальроума вышибет из тебя мерзкую заразу, — пророкотал Тормунд Дукв. — А теперь иди к наковальням. И покажи, на что способен с молотом в руке.
— Да, учитель, — склонил голову Кроу, сдирая с груди иссохший и прожженный фартук. — Я покажу.
Так… осталось решить, что именно он хочет выковать. Не тележную ось точно. Вряд ли мастера оценят большой железный дрын.
Во время кочегарства Кроу был очень занят, но все же ему удалось кое-что подглядеть. Орк выковал ятаган. Человек — медный цветок. Двое «местных» гномов — наручи и
