– Я знаю, и меня это беспокоит. Но в остальном вы справляетесь?
– По-своему. Но не так хорошо, как вы.
– А Мышонок?
– Будет рад вас видеть. Готов пуститься галопом.
– Непременно! А Инир?
– Практически без изменений.
Вероника нашла вещи там же, где их и оставила, в личных покоях. Она прошлась с отцом, посадила его пить чай в маленькой столовой, а сама отправилась в конюшню, чтобы увидеть Мышонка. Уна была вне себя от счастья, что снова вернулась в деревню, и бегала туда-сюда, облаивая белок и птиц.
Вероника стояла в стойле Мышонка, протянув ему на ладони морковку. Она прижалась щекой к его гриве, чтобы вдохнуть приятный и успокаивающий лошадиный запах.
– Он красавец, – раздалось от дверей конюшни.
Вероника вздрогнула, и Уна, которая обнюхивала угол конюшни в поисках мышей, подняла голову.
– Валери!
– Леди Véronique, – сказал он, и Вероника улыбнулась, услышав свое имя по-французски, увидев порозовевшие впалые щеки Валери и густые волосы, которые падали ему на лоб. Он опирался на трость, но лишь слегка. – Вы вернулись домой.
– У меня перерыв в… в работе, – сказала она, последний раз погладив Мышонка, и подошла к двери. – Вы хорошо выглядите.
– Достаточно хорошо. Через три дня я уезжаю.
Вероника молчала, держась за дверь рукой. Уна подбежала, почувствовав перемену в девушке, к которой начал стремительно возвращаться недавний сон.
– Вы в порядке? Выглядите усталой.
– Я в порядке, – заверила Вероника, но ее рука слегка дрогнула, когда она протянула ее для рукопожатия.
Кожа Валери была теплой и гладкой, а прикосновение его тонких пальцев вызвало у Вероники дрожь. У него было тонкое золотое кольцо на мизинце правой руки, и ее ладонь царапнул бледный камень – похоже, хризолит.
– Куда вы отправитесь?
– Куда-то, где смогу сражаться, – ответил он.
– Да, конечно…
Вероника медленно высвободила руку. Казалось, ему тоже не хотелось этого делать. Какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга, и вдруг между ними что-то промелькнуло – невысказанное, но глубокое. Вероника почувствовала у себя на пальце обручальное кольцо и, с трудом понимая зачем, спрятала руку в карман.
– А вы? – спросил он. – Как надолго вы здесь?
Ее сердце застучало так громко, что, казалось, он должен был его услышать.
– Как раз на три дня, – ответила она.
– В таком случае как нам повезло. Мы еще увидимся.
– Да, – выдохнула Вероника.
Валери улыбнулся, и его лицо тут же помолодело на несколько лет.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я должен был сказать, как вы прекрасны в городском наряде. Я совсем забыл о хороших манерах.
– О нет! – рассмеялась она. – Манеры военного времени включают другие правила.
– Возможно. Позвольте мне проводить вас.
Она взяла его под руку, пытаясь совладать с нервным трепетом, который возник от соприкосновения их плеч, пока они шли по лужайке к дому. Они расстались в зале: Вероника отправилась пить чай с отцом, а Валери – помогать ремонтировать инвалидную коляску. По пути в маленькую столовую она пообещала себе, что больше не станет думать о нем. Наверняка он о ней не думал.
* * *Три дня прошли слишком быстро. В основном Вероника занималась тем, что выполняла небольшие поручения отца. Домашними делами более-менее успешно занимался Яго с помощью Ханичерча. Вероника переговорила с Кук и осталась довольна тем, как она справлялась с хозяйством в дни, когда Яго ездил за покупками.
Она проехалась на Мышонке в Хоум-фарм, Уна бежала рядом. При виде разрухи, которая царила там, Вероника совсем упала духом. Она боялась, что старый дом, где они с Томасом провели так много счастливых часов, никогда уже не будет восстановлен. При мысли об этом тоска по брату отозвалась в ней физической болью.
Время от времени она видела Валери, но издалека. Она улыбалась ему, однако никаких попыток поговорить не предпринимала. Все больничные койки были заняты. Похоже, с каждым днем работать здесь становилось все тяжелее. Вероника решила по возвращении в Лондон поговорить с королевой о дополнительной помощи, а пока была в Свитбрайаре, изо всех сил трудилась вместе с остальными. Ночью накануне последнего дня дома ей снова приснился Валери. Тот же сон о разлуке, объятиях и слезах, та же боль при пробуждении…
Рано утром, надеясь хоть немного прийти в себя, она отправилась с Уной в парк. Они уже достигли деревьев, когда Вероника увидела Валери: он вышел из коридора на террасу.
Девушка в замешательстве остановилась: на молодом человеке была форма, в которой он ей приснился.
Валери поднял голову, увидел Веронику под ветвями старого тиса и долго смотрел на нее, потом пошел навстречу. Он ходил уже без трости, его форма была чисто выстиранной. Сердце Вероники колотилось, но она оставалась на месте, словно не в силах пошевелиться.
Приблизившись, Валери взял ее за руку.
– Вы мне снились, – сказал он.
Вероника выдохнула:
– А мне вы. – И, испытывая странную слабость, прикрыла рот ладонью. – Вам подобрали форму, – продолжила она по-французски. Так ей показалось более личным, хотя, похоже, ее акцент был ужасен.
– Oui, – сказал Валери. – Прежнему хозяину она больше не понадобится.
Вероника знала, что это означает, и теперь, когда он стоял рядом, рассмотрела на куртке тщательно залатанные прорехи.
– Будьте осторожны, Валери! Пообещайте мне это.
– Я постараюсь.
Вероника взглянула на их переплетенные пальцы – почему-то они забыли разжать руки. Она знала, что они стоят слишком близко, чтобы это выглядело приличным, но не могла отстраниться. Тепло его тела встретилось с ее теплом, а его сердце билось в том же ритме, что и ее.
Вероника не стала тратить время на раздумья. На самом деле она вообще не думала. Она просто запрокинула голову…
Валери прижался к ее губам своими – сначала слегка, словно не был уверен, желанно ли это, а потом решительно притянул Веронику к себе, и они, оказавшись в объятиях друг друга, растворились в томительной страсти долгого, сладкого, невозможного поцелуя.
Даже отстранившись, вспомнив, где находятся, они долго не могли успокоиться.
– Валери… – начала Вероника, но остановилась.
Что она могла сказать?
Ей хотелось назад в его объятия. Война, помолвка, масса препятствий… Но в тот момент об этом было очень и очень сложно думать.
– Véronique, je suis désolé…[79]
– Не надо! – прошептала она, почувствовав, как комок встал в горле. – Не просите прощения! Я никогда ни о чем не пожалею.
– Это несправедливо по отношению к вашему жениху. – Вокруг глаз и рта Валери проступили страдальческие морщинки. – Он на войне, а я здесь, с вами.
– Но вы тоже будете воевать.
– Я должен. – Валери схватил руку Вероники и прижался к ее пальцам губами и щекой. – Je t’aime, Véronique[80], – очень тихо сказал он. – Toujours, je t’aime[81].
– Moi aussi[82], – прошептала в ответ Вероника.
Возможно, она сказала бы больше, но с дороги послышались приближающиеся голоса. Девушка отдернула руку, отвернулась и поспешила в парк. Уна побежала за ней.
* * *Удовольствие, которое испытывала Вероника от пребывания дома, тем утром рассеялось. День
