Хозяин по-прежнему молча разглядывал ее, без мужского интереса, хотя Соня и сидела перед ним в ночнушке, а с любопытством отшельника, к которому заглянула диковинная зверушка. Соня пробормотала:
— Я новенькая. А в походе вообще в первый раз.
Федор кивнул, принимая ее шитую белыми нитками версию.
— Кашу будешь? — Он подкатился к печке и отодвинул заслонку. По кухне поплыл аромат топленого молока и овсянки. Соня бы с жадностью набросилась на еду — за вчерашний день она съела только несколько орехов, но в комнате в горячке металась Ви, и в первую очередь нужно было позаботиться о ней.
— Мне бы жаропонижающего, — попросила она. — Подруга приболела.
Хозяин подкатился к деревянному шкафчику у стены, вынул грубо сколоченный ящичек с лекарствами. Вчера они уже воспользовались его содержимым, когда обрабатывали антисептиком рваные раны, а затем кололи Яру и Муромцу вакцину от бешенства. Федор жил один, и в его аптечке были средства на любой случай. Он молча поставил ящик на стол, и Соня склонилась, перебирая лекарства.
— Значит, в медицинском учишься? — спросил мужчина.
Соня молча кивнула, сглотнув ком в горле. Не учится, училась. Разве теперь, после истории с ограблением музея, ее оставят в вузе?
— Я тоже учился, — то ли вздохнул, то ли подумал вслух хозяин.
Соня удивленно подняла голову:
— Так вы врач?
— Хотел им стать. Мечтал — выучусь, вернусь в деревню, буду соседей лечить… — Федор тяжело замолчал, и Соня поняла, что его мечты оборвала трагедия, сделавшая его инвалидом. Но спросить о том, что с ним случилось, не решилась.
Она нашла шипучую таблетку от температуры, хозяин поставил перед ней чашку с колодезной водой. Еще вчера Соня удивилась, что в доме не было ни электричества, ни водопровода. Лису пришлось несколько раз бегать к колодцу, стоявшему ровно посередине между избушкой и остальной деревней. А отсутствие электричества хозяин объяснил разыгравшейся вчера бурей. Так что пришлось обходиться свечами и фонариком.
Она растворила лекарство, захватила свою выстиранную одежду и вернулась в спальню. Ви подняла на нее мутные глаза и с жадностью осушила кружку, кажется даже не почувствовав вкуса пилюли. Соня прикрыла ее одеялом, и спортсменка сразу же размеренно задышала.
Соня тихонько переоделась из чужой сорочки в свою футболку и еще чуть влажные джинсы, расчесала волосы и по привычке закрутила их жгутом. Вот только шпилек под рукой не оказалось — она все потеряла в лесу. Хорошо в рюкзаке она нашла силиконовую резинку. Густую копну в пучке она не удержит, и Соня заплела волосы в косу, а затем на цыпочках вышла из комнаты.
Из сеней ей махнул Лис. Он уже натянул джинсы и мятую футболку и взял ведро.
— К колодцу сгоняю.
— А наши? — Соня указала взглядом на комнату раненых.
— Спят. — Лис подхватил ведро и вышел, а Соня осторожно, стараясь не скрипеть, отворила дверь в небольшую спаленку, где вчера положили Яра и Муромца.
По краям от низкого окошка стояли две кровати. На одной, выпростав в проход перебинтованную руку, тихонько похрапывал Муромец. В схватке с волками он пострадал меньше, чем Яр, и, судя по размеренному дыханию, уверенно шел на поправку. Яру досталось больше — он потерял много крови, вчера Соне пришлось латать ему шею. И перед сном она еще долго смывала холодной колодезной водой его кровь со своих пальцев… Яр застонал во сне, сбрасывая одеяло с таким ожесточением, словно боролся с волком, и Сопя порывисто шагнула к нему, поднимая с пола одеяло.
Внезапно Яр открыл глаза и пристально взглянул на нее. Соня так и замерла, прижав к груди одеяло.
— Беги, — хрипло пробормотал он. — Я их задержу.
А затем откинулся на подушки и снова провалился в сон. Соня постояла еще минуту, боясь шелохнуться, а затем осторожно накрыла его одеялом. Яр отвернулся к стене, кутаясь в одеяло, как в кокон. Повязка на его шее сбилась, рана продолжала кровить, пятная подушку. Понадобится несколько дней, прежде чем раны заживут и Яр восстановится после потери крови. Есть ли у них это время, Соня старалась не думать.
Осторожно, боясь потревожить и без того беспокойный сон Яра, она поправила повязку и вдруг заметила у ног старую фотокарточку, лежащую лицом вниз. Должно быть, она выпала из раскрытого рюкзака, прислоненного к кровати. Соня помедлила, бросив взгляд на задремавшего Яра. Должно быть, снимок очень дорог ему, если он носит его с собой. Парень оставался для нее закрытой книгой, и ей было неловко брать в руки снимок и заглядывать туда, куда ее не приглашали. Но и оставить ценную для Яра фотографию под ногами она не могла.
Соня подняла карточку, и со снимка на нее с улыбкой взглянула молодая красивая женщина с хохочущим мальчиком на руках. Мальчиком был Яр, а женщина была его матерью. Яр унаследовал серые глаза и упрямый подбородок отца, но густые каштановые волосы и высокие скулы достались ему от матери. От снимка веяло такой любовью и теплом, что у Сони навернулись слезы. Если бы только мама Яра не умерла так рано, она бы не позволила его отцу проводить эксперименты над сыном и Яру не пришлось бы скитаться и залечивать раны от волчьих клыков…
— Отдай!
Соня вздрогнула от резкого голоса. Проснувшись, Яр приподнялся на кровати и требовательно протянул руку к снимку, как будто боялся, что Соня может повредить его. Она неловко протянула ему снимок, и Яр спрятал его под подушку. А Соня выскочила за дверь. По потемневшему взгляду Яра она поняла, что заглянула туда, куда не должна была заглядывать. Ему в душу.
На кухне гремела посуда, хозяин ловко раскладывал кашу деревянным половником по тарелкам — себе, Соне и Лису.
