— Как твои приятели? — Он обернулся к ней, и Соня в который раз отметила сходство мужчины с Хемингуэем. Перед исчезновением Лера читала сборник рассказов этого писателя, и потом Соня перечитала его от корки до корки в наивной надежде, что среди страниц она отыщет подсказку, где искать сестру. Но, конечно, ничего такого не обнаружила.
— На их долю каши тоже хватит, — добавил Федор, подвигая горшок на середину грубо сколоченного стола.
— Спасибо, — откликнулась Соня, тронутая его заботой. — Но им сейчас главное выспаться и восстановить силы… — Она осеклась, подумав, что они злоупотребляют гостеприимством незнакомого человека. — Простите, что вас стесняем…
— Чепуха! — Хозяин как будто рассердился. — Места всем хватит, живите, сколько хотите. Твоим приятелям не меньше недели потребуется, чтобы раны залечить.
И, видя, что Соня медлит над тарелкой, добродушно прикрикнул:
— Ешь давай! Вон какая худющая, как только ноги носят. — И сам, подавая пример, зачерпнул ложку каши.
Соню не нужно было уговаривать, и она с аппетитом набросилась на еду. Распаренная в печи, с кусочком сливочного масла, каша оказалась необыкновенно вкусной.
— Вы ее на коровьем молоке готовите? — Она представила деревенскую буренку, у которой румяная доярка сцеживает молоко в бидон, а затем доставляет на бричке с лошадкой к дому на опушке леса.
Мужчина странно хмыкнул, но ответить не успел. Скрипнула дверь, вошел Лис, неся в каждой руке по ведру воды. Тяжело поставил их на дощатый пол, так что вода плеснулась через край.
— Что-то ты долго. — Хозяин обернулся к нему. — Садись, а то каша стынет.
От Сони не укрылась нервозность Лиса и тот подозрительный взгляд, который он бросил на Федора. Парень был напряжен, как пружина, как будто узнал что-то такое, что его насторожило, но чем боялся поделиться с Соней при хозяине. Сев за стол, он сперва уронил деревянную ложку, а затем смахнул солонку, рассыпав соль по столу.
— Да что с тобой такое? — прошептала Соня, пока хозяин отъехал к печи за тряпкой.
— В деревне никого нет, — встревоженно прошептал в ответ Лис, а затем, пока Федор не видит, украдкой взял нож от масла и спрятал под столом. — Ни души!
Соня растерянно замерла, не донеся до рта последнюю ложку с кашей. Почему-то первым делом она подумала о том, что никакой буренки не было. Как не было и пустого бидона от молока на кухне. Взгляд выхватил на подоконнике за занавеской упаковку от сухого молока, а затем упал на сбившийся половик на полу — проезжая на коляске, хозяин сдвинул коврик, и стало видно кольцо от люка, ведущего в подвал… Что или кого он там прячет? Соня подняла испуганный взгляд на мужчину и уронила ложку. Та глухо ударилась об пол и откатилась к кольцу от люка. Федор с укором посмотрел на Соню.
— Мало каши ешь, раз ложку удержать не можешь. Сейчас добавки тебе положу.
— Не ешь, — шепнул Лис, пнув ее ногой под столом.
Соне передалась его нервозность, и она отчетливо ощутила, что сейчас их всего лишь двое против хозяина, который, может, совсем не инвалид, а просто притворяется добреньким и беззащитным, чтобы усыпить их бдительность. А трое их приятелей валяются без сознания, и их безопасность — тоже в руках Сони и Лиса…
Она наклонилась за упавшей ложкой и как будто невзначай спросила про люк в полу:
— А что у вас там?
— Запасы, — невозмутимо ответил хозяин.
— Запасы на случай войны? — нервно пошутил Лис.
— На случай жизни. — Федор подкатился к столу, смел тряпкой рассыпанную соль. — Я ведь тут один живу, с тех пор как дед Пахом умер. — Он заметил нетронутую тарелку Лиса, нахмурился: — А ты чего не ешь?
Лис сглотнул, борясь с соблазном. Он не ел со вчерашнего дня, но жизнь лунатиком научила его не доверять чужим людям и во всем видеть подвох.
— А в деревне можно разжиться продуктами? — как бы невзначай спросил он. — Не хотелось бы вас объедать.
— Да много ты съешь! — хмыкнул хозяин, окинув его цепким взглядом. — Вон жилистый какой.
— Внешность обманчива, — парировал Лис, продолжая настороженно коситься на мужчину. — Я, может, деревенскую сметану люблю. Могу ее есть ведрами!
— Ведрами не получится, — отозвался Федор и загадочно добавил: — Заржавели давно ведра.
— В каком смысле? — не вытерпела Соня, уже не выдерживая возникшего напряжения.
— Не осталось никого в деревне, — отозвался хозяин.
— А куда все делись? — не отставал Лис.
— Померли все, — отрезал мужчина, и за столом повисла зловещая тишина.
Соня с Лисом испуганно переглянулись.
— От эпидемии, что ли? — тревожно уточнил парень, стиснув в кулаке нож под столом.
— От старости, — вздохнул хозяин и отвернулся к окну. — Молодые уже лет десять как разъехались по большим городам. А в деревне только старики остались. Старый Потапыч дольше всех прожил, до девяноста пяти лет. Но и он прошлой осенью преставился.
Сопя проследила за его взглядом и похолодела, увидев покосившиеся кресты вдалеке. Вчера, в полной темноте, они не заметили старого кладбища на краю леса.
— Выходит, вы тут совсем один? — растерянно пробормотала Соня, застыдившись своих подозрений. А Лис со смущенным видом вернул нож на стол, пока хозяин не видит.
— Почему один? — возразил Федор, продолжая глядеть в окно. Лис снова насторожился и потянулся к ножу. — Я с Лайкой. — И мужчина улыбнулся, глядя на бело-рыжую собаку, резвящуюся во дворе. А Лис, окончательно успокоившись, придвинул тарелку и набросился на кашу.
Хозяин снял полный чайник с печи, и Соня удивилась, как легко он управляется с тяжестью. Руки у него были сильные, крепкие. Иначе в деревне одному не выжить.
— Давайте помогу, Федор Кузьмич. — Она соскочила со скамьи.
— Сам справлюсь, — сухо отозвался тот, и она поняла, что невольно задела его за живое. Мужчина понял, что она не хотела его обидеть, и смягчился. — Чай там.
Соня достала обычную упаковку из супермаркета и взгрустнула. Ее бабушка тоже любила этот листовой чай: его не рекламировали по телевизору, но именно он отличался насыщенным и терпким вкусом. Они с бабушкой частенько по вечерам сидели за чашкой чая
