– Не знаю. Пообщайтесь со священником, – сказала медсестра. – Простите, но мне нужно…
– Да-да. Это вы меня извините.
Игорь, как и обещал, ждал в коридоре. Пока шли по коридорам, спускались в лифте на первый этаж, выходили из больницы, молчали, погруженные каждый в свои мысли. Оказавшись на улице, Валентина спросила:
– Ты о чем поговорить хотел?
Он почесал переносицу и слегка покраснел.
– У тебя, наверное, отпуск скоро закончится?
– Через три дня, – равнодушно сказала Валентина. – Я написала заявление, мне отгулы положены. Потом административный возьму.
Она работала в фармацевтической компании. Игорь понимающе кивнул: сложно думать о работе в такой ситуации.
– Спасибо, что не говоришь, мол, лучше бы вышла, отвлеклась. От этого не отвлечешься, ты же понимаешь.
Он понимал. Как понимал и то, о чем она не сказала: все, чем прежде была полна жизнь, перестало иметь значение, а еще был суеверный страх. Отвлечешься от Феди, от мыслей о выздоровлении, и тем самым предашь его, навлечешь беду.
– Тебе тоже ехать пора в Улемово.
– Пора. – Он помедлил немного, словно не решаясь продолжить, и добавил: – Но я никуда не поеду.
Они медленно шли по больничному двору, и Валентина, услышав это, резко остановилась и повернулась к Игорю:
– Что значит «не поеду»?
– То и значит. Я написал заявление на увольнение, квартиру на продажу выставил через агентство, машину тоже… Решил остаться в Казани. С вами. То есть я не напрашиваюсь, не говорю, что возьму и к тебе завтра жить перееду, я же знаю…
Валентина недослушала. Ее тело опередило ум, который еще не успел осознать сказанного, не начал анализировать, искать плюсы и минусы, бояться и предполагать, и она шагнула к Игорю, обняла и прижалась к нему, как когда-то, давным-давно.
Игорь тоже обнял ее, и больше уже ничего не нужно было говорить. Все между ними было решено, так зачем обсуждать, тратить слова? Они стояли так – долго стояли, и люди оглядывались на них, удивляясь и любопытствуя. Кто-то улыбался, кто-то качал головой.
Спустя некоторое время они нехотя оторвались друг от друга, пошли дальше, держась за руки.
Машина Валентины была на стоянке.
– У тебя есть что-то срочное на сегодня? – спросила она. – Я хотела сходить в церковь. Пойдешь со мной?
– Ты уже сходила один раз, – напомнил он.
Это было, когда Федю перевезли в Казань. В Бога Валентина не верила, хотя пекла куличи и красила яйца на Пасху, иногда постилась – для здоровья, праздновала Рождество. Но это не шло от души, просто выполнялось автоматически.
Церковь располагалась недалеко от больницы, и прихожане в основном были либо больные, либо их родственники. На душе у Валентины было тяжело, и тяжесть эта пригнула ее к полу. Не думая, не рассуждая, она опустилась на колени и сидела, сама не зная, сколько времени. Ни одной мысли не было в голове, она даже не могла нормально сформулировать, о чем просит Всевышнего. Горе наполнило все ее существо, получалось лишь сидеть, раскачиваться из стороны в сторону и плакать.
Потом, поднимаясь с колен, она обратилась все-таки к тому, к кому приходила:
– Если ты есть, то и так знаешь, о чем прошу. Все про меня знаешь. Помоги, если можешь.
Больше Валентину в храм не тянуло – не было такого порыва. И Бог не спешил выполнять ее просьбу.
– Сядешь за руль? – попросила она и, когда Игорь вырулил с парковки, рассказала про свой сон. – Медсестра посоветовала со священником поговорить. Я подумала, может, она права. Вдруг такое бывает и… – Валентина замялась, – и что-то означает.
Игорь пожал плечами, но возражать не стал.
– Тебе он не снится?
– Снится. Маленьким, – отрывисто сказал он.
Взрослым Игорь своего сына не знал. Валентина пожалела, что задала этот вопрос. Простой и естественный, он тем не менее был слишком жесток.
– Прости, я…
– Не извиняйся, – мягко перебил Игорь. – Мы приехали.
В церковь они отправились вместе. Священник, моложавый мужчина с жидкой бородкой и светло-голубыми глазами, выслушал рассказ Валентины и, задумавшись на пару секунд, бодро заговорил, перемежая речь церковными оборотами. Рассудительный и благостный, он вел к тому, что Федор, очевидно, хочет уйти, и не нужно искусственно поддерживать в нем жизнь, раз он уже готов к переходу.
Священник говорил и смотрел на них своими водянистыми глазами, взгляд которых был безмятежен и бестрепетен. Хорошо, наверное, вот так сразу отвечать на любые, самые сложные вопросы. Пребывать в убеждении, что знаешь ответы; быть на «ты» с Создателем, понимать, чего он ждет.
Или священник только думает, что понимает это? Что слышит Бога?
– Но если земной путь Федора окончен, почему тогда Всевышний сам не призывает его? – спросил Игорь.
Священник снова заговорил, но Валентина больше не хотела слушать.
– Вы ошибаетесь, – громко сказала она. – Мой сын просил о другом. Я чувствую, я знаю.
Наспех попрощавшись со священником, они вышли на улицу.
– Зря мы сюда приходили, – вздохнул Игорь.
Валентина не стала спорить.
Пока шли к автомобилю, она вдруг подумала: скоро что-то должно произойти. Все события сегодня были неслучайны, они выстраивались в единую четкую линию. Действие развивалось, как в грамотно написанной пьесе: поэтапно, от акта к акту планомерно ведя куда-то. Ружье, висящее на стене, непременно выстрелит. Что-то произойдет – и даст ориентир, поможет понять, в каком направлении нужно двигаться.
Только вот хорошее случится или опять плохое?
Глава 22
Они сидели на жестких стульях возле дверей палаты. Ждали лечащего врача. Игорь посмотрел на Валентину и снова, в который уже раз, подумал о превратностях судьбы. Одна трагедия развела их на долгие шестнадцать лет, вторая – вновь соединила.
«Валентина, звезда, мечтанье! Как поют твои соловьи…» – когда-то, еще совсем мальчишкой, цитировал он Блока, обращаясь к своей любимой. Никогда не звал ее ни Валей, ни Тиной. Первое звучало слишком обыденно, во втором чудилось что-то вязкое, мутное, нехорошее.
Поженились рано – еще студентами. Его родители были против, ее мать – тоже. Тогда они с Валентиной переживали, расстраивались, но теперь, когда и ее, и его родные уже умерли, все сгладилось, позабылось.
Позже отец с матерью приняли сноху, звонили, присылали подарки, приезжали из Ульяновска, откуда Игорь был родом, постоянно звали в гости. А вот теща с зятем так и не примирилась: постоянно фыркала, отпускала едкие замечания и воротила нос. Хотела, чтобы Валентина вышла за медика, а не за инженера, и не оттаяла, даже когда родились дети.
Близнецы. Федя и Фая.
Обычно близняшки бывают привязаны друг к другу, но настолько сильная связь между крошечными детьми казалась невероятной, почти сверхъестественной. Игорь с Валентиной всякий раз поражались тому, как их сынишка с дочкой, не умея говорить, общаются и понимают друг друга. Словно два маленьких инопланетянина, они порой были закрыты для других, отгорожены от мира, но при этом отлично ладили между собой. Если одного не было рядом, другой плакал и беспокоился, стоило же малышам оказаться вместе, они
