– Ну что ты, Анхен, мы ведь старые друзья, к тому же ведь ты догадывалась, кто я, не так ли?
– Ну, вы были не слишком похожи на прочих рейтар, господин…
– Я герцог Мекленбургский, а теперь еще и русский царь.
– Так, значит, Карл не ошибался на ваш счет?
– Нет, он не слишком сообразителен, но он не дурак и все правильно понял. Кстати, ты ведь подруга командира?
– Да, ваше величество, только командир у нас другой.
– Вот как?
– К несчастью, наш прежний командир погиб в одной из стычек.
– Жаль, а кто же заменил его в эскадроне и твоем сердце?
– Вы, верно, хотели сказать – в моем фургоне?
– Анхен, не говори так, я ведь ревную…
– Боже правый, есть люди, которые не меняются, надень на них хоть рейтарскую форму, хоть герцогскую корону. Боюсь, стань вы даже императором всего мира, язык у вас останется прежнего рейтара Ганса. Да, я, как и раньше, подруга командира эскадрона, только зовут его теперь Карл Гротте.
– Хм, неожиданно. Из сержантов – в капитаны?
– Так случилось: убили прапорщика – и он занял его место, погиб лейтенант – и освободилась еще одна вакансия, а потом несчастье случилось и с командиром. Вы же сами сказали, что он далеко не дурак.
– Верно, а скажи мне, прелесть моя: он верен пану Храповицкому?
– Странные вопросы вы задаете… Рейтары верны тем, кто им платит, а что пан Остророг, что пан Храповицкий платил до сего дня жалованье весьма исправно. Чего не скажешь о наемниках польского короля.
– Что тебе известно об этом?
– Да это совсем не секрет. Все знают, что шотландцы и ирландцы из здешнего гарнизона довольно давно не получали денег. Я даже слышала, как их полковник Дуглас ругался по этому поводу с паном Храповицким.
– Очень интересно; а у вас, значит, поводов для беспокойства нет?
– Нашим парням не на что жаловаться. К тому же, если помните, Карл сильно недолюбливал одного принца…
– Я понял тебя, Анна. Вон видишь, раскладывают мой шатер. Эти ребята отведут вас туда, и можешь всем говорить, что ты моя камеристка: помнишь, я обещал тебе это место?
– Вы очень добры, ваше величество, а ваши придворные и слуги не выгонят нас?
– Мои придворные большей частью остались в Москве, здесь только один из постельничих и несколько слуг. Я отдам необходимые распоряжения.
Не прошло и часа, как из осажденной Белой приехали парламентеры во главе с самим паном Храповицким. Мой старый знакомый пан Якуб и его свита были, как водится, разодеты в пух и прах и на прекрасных лошадях. По моему приказу подле шатра был устроен навес, стоял раскладной стол и несколько кресел. Я сидел на походном троне, делая вид, что занят чтением Тацита, а вокруг толпились мои приближенные. По бокам от кресла стояли, держа руки на эфесах сабель, Миша Романов и временно произведенный в рынды Федор Панин.
– Я приветствую ваше королевское высочество!.. – твердым и чистым голосом начал пан Якуб.
– Перед вами русский царь, – тут же прервал его Вельяминов.
– Есть только один законный московский царь – королевич Владислав, – с достоинством ответил ему поляк, – однако я с большим почтением приветствую столь знаменитого воителя, каким без сомнения является великий герцог Мекленбурга Иоганн Альбрехт Третий.
– Передайте пану Храповицкому, что я тоже чертовски рад его видеть, – усмехнулся я, откладывая в сторону книгу.
– Фон Кирхер! – воскликнул изумленный поляк. – Но как это возможно?!
– Не знаю, о ком вы, дружище, но я рад вас видеть в добром здравии.
– Проклятье, значит, несчастный пан Мариан был прав, когда говорил перед смертью…
– И вы, кажется, не в убытке от его кончины?
– Нет, это решительно невозможно!
– Что невозможно, друг мой? – невозмутимо переспросил я его. – Если вы о вашей женитьбе на пани Марысе, то, насколько я знаю, это самая что ни на есть объективная реальность, данная вам в ощущениях! Надеюсь, вам помогли мои советы? Кстати, как она поживает? Кланяйтесь ей от меня при случае.
– Но ведь вы жили у меня в доме, вы нанялись в наше войско артиллеристом…
– И устройством пороховых складов, взорвавшихся так внезапно, тоже занимался я, и что?
– Вас недаром называют мекленбургским дьяволом… – потрясенно прошептал шляхтич.
– Полно, дружище: когда я родился, дьявол заплакал горькими слезами и более не показывался на этой грешной земле. Что же, я смотрю, вы мне совсем не рады, так что давайте перейдем к делу. Вы что-то хотели у меня спросить?
– Э… я?
– Ну не я же! В конце концов, это вы настояли на переговорах. Рассказывайте, что вам угодно.
– Э… я хотел спросить то же самое у вас.
– Вот на этот вопрос ответить очень легко. Мне угодно, чтобы вы сдали мне эту крепость без излишнего кровопролития. В противном случае мне будет угодно взять ее приступом. Что вы на это скажете, друг мой?
– Я скажу вам, что скорее умру, чем сдам вам крепость!
– О, какие громкие слова! Но есть одна проблема, пан Якуб: я всегда добиваюсь того, чего хочу. А хочу я эту крепость и получу ее. Еще я хочу Смоленск, и он тоже никуда от меня не денется.
– Пока я жив, этому не бывать!
– Будет очень прискорбно, если пани Марыся снова овдовеет. Она ведь сейчас в Смоленске?
– Вы все знаете… – обреченно вздохнул Якуб.
– Я знаю далеко не все, а лишь то, что мне необходимо. Я знаю, что вашим людям давно не платили жалованье. Я знаю, что у вас мало припасов. Я знаю, что в Смоленске дела обстоят точно так же, и сейчас к нему подходит войско Черкасского с осадным арсеналом. И еще я знаю, что единственный человек, который сможет защитить вашу жену в случае удачного штурма, будет осаждать эту ничтожную крепость. И одному богу известно, успеет ли он взять ее вовремя и уйти к Смоленску, чтобы иметь
